Ночь большой луны
Шрифт:
Егор открыл рот, чтобы высказаться четче и определенней. Если бы это произошло, то последствия оказались бы непредсказуемыми. Но положение спас Тюбик.
Пес быстро нырнул под стол, за которым сидел охранник, и вынырнул обратно с блестящей авторучкой в зубах. Встал на задние лапы, поднес предмет владельцу с той особой умильной гримасой на симпатичной морде, которая производила на окружающих неотразимое впечатление.
– Ой!
Охранник наклонился и внимательно осмотрел ручку.
– Моя!
– сказал он растерянно.
–
– Он вам ее принес, - ответил Егор.
Охранник вытянул руку и опасливо взялся за кончик ручки. Тюбик немедленно разжал зубы, опустился на все четыре лапы и вильнул хвостом.
– Ах ты, симпатяжка!
– умилился пожилой дядька.
– У меня тоже был псина. Маленькая, умная, зараза…
– Так можно нам повидать кого-нибудь из преподавателей?
– перебил Егор, стараясь говорить вежливо.
Охранник посмотрел на Тюбика. Тюбик ответил ему добродетельным взглядом. Его глаза сверкали из густых колечек на квадратной расплющенной мордочке. Минуту длилось нерешительное молчание, затем Тюбик чихнул и виновато потер лапкой нос.
Охранник расплылся в улыбке и превратился в подобие киселя на солнце.
– Ладно, идите, - махнул он рукой.
– А погладить его можно?
– Конечно, - ответил Егор.
– Тюбик очень любит знакомиться.
– Тюбик, Тюбик, - позвал охранник.
Нагнулся, ласково погладил спину, завитую черными колечками.
– Лапку дай, - попросил охранник.
Демонстрировать такие простые фокусы Тюбик обычно считал ниже своего достоинства, но сейчас послушно вытянул вперед небольшую мохнатую лапу.
– Ах ты, мой хороший!
– умилился охранник.
– На обратном пути он вам песню споет, - торопливо пообещал Егор и позвал:
– Тюбик, за мной!
– На второй этаж идите!
– крикнул им вслед охранник.
– Там на кафедре российской истории преподаватель есть! Ника Аркадьевна!
– Понял, спасибо!
– крикнул в ответ Егор, оборачиваясь. Махнул охраннику рукой и бегом взлетел по лестнице вверх.
Тюбик догнал его в коридоре.
– Котяра ты дворовая!
– обругал он Егора.
– Сам будешь петь на выходе! Понял?!
– Прости, прости, - покаялся Егор.
– Сам видел, ситуация требовала…
– Ситуация, - проворчал Тюбик. И недовольно добавил: - Петь не буду!
– И не надо, - заверил Егор.
– Прорвемся как-нибудь. А за помощь спасибо. Выручил.
Тюбик фыркнул и отмолчался.
Просторный коридор уходил в полутьму. Старый паркет еле слышно скрипел под ногами, воздух пах высохшим деревом и книжными страничками. Запах, который Егор очень любил, потому что он напоминал ему об огромной библиотеке, которую он унаследовал от родителей. Вот только времени на то, чтобы читать книги, у него почти нет.
Солнечный луч сверкающей рапирой пронзал раму огромного овального окна, пылинки танцевали на нем, как феи на радуге. Тюбик чихнул еще раз.
– Развели пылищу!
– сказал
– Кафедру российской истории, - ответил Егор, рассматривая таблички на дверях.
Тюбик быстренько убежал вперед. Остановился возле крайней у поворота двери и деликатно гавкнул.
«Так и есть. Этот паршивец еще и читать умеет», - подумал Егор обреченно.
Дошел до поворота, остановился напротив двери, на которую указывал Тюбик. Все правильно. Кафедра российской истории.
– Спасибо, - сказал Егор.
Поднял руку и стукнул в дверь. Как сказал охранник? Ника Аркадьевна?
Бородатого дяденьку придется поменять на полную пожилую тетеньку. Она, наверняка, носит огромные очки, закрывающие половину лица, и скручивает волосы на затылке в неаппетитную фигу. На ней белая кофточка…
– Да входите же, открыто!
– сказал нетерпеливый женский голос.
Егор приоткрыл дверь и сунул голову в кабинет.
Сначала он не увидел ничего, потому что прямо напротив него было огромное окно, из которого изливался океан солнечного света. Егор растерянно заморгал и произнес:
– Ника Аркадьевна?
– Это я, - сказала невидимая собеседница. Егор видел только темный силуэт женщины, стоявшей спиной к окну.
– Можно войти?
– Входите, - повторила женщина.
Голос был удивительно молодой. Наверное, аспирантка. Подрабатывает в институте на должности…
– Слушаю вас, - прервала женщина поток его мыслей.
Егор вошел в кабинет, решительным шагом направился к окну и дернул вправо тяжелую бархатную штору. На него обрушился пыльный водопад, и он с проклятьем отскочил назад.
– Да уж, - насмешливо прокомментировала собеседница.
– Не стоит чувствовать себя в гостях, как дома.
– Извините, - сказал Егор.
– У меня от солнечного света глаза болят. И я вас почти не вижу.
– Теперь видите?
Егор прищурился.
Ему удалось наполовину задернуть штору и зрения, наконец, обрело резкость.
Первое, что бросилось ему в глаза, - необыкновенная молодость собеседницы. Нике Аркадьевне, как назвал ее охранник, Егор, встреть он ее на улице, не дал бы больше двадцати. Она была невысокой, очень стройной, и волосы ее не были скрючены в фигу на затылке. Ника Аркадьевна предпочитала короткую стрижку, напоминающую о прическах комсомолок тридцатых годов. Еще бы гребень на макушке - и иллюзия была бы полной.
Второе, что бросилось в глаза Егору, - непривычно темный для столичной жительницы загар. Лицо Ники Аркадьевны казалось настолько смуглым, что почти сливалось с темно-каштановыми волосами. И только ярко-зеленые глаза, словно небольшие, но очень мощные прожекторы, подсвечивали бронзовый индейский оттенок кожи.
Вообще-то Егору не нравился такой густой, почти черный, загар на женском лице. Он считал его грубым. Но при взгляде на новую знакомую усомнился в правильности своего давнего убеждения.