Ночь и город
Шрифт:
— Чую, чую, чую удачу, давайте же, давайте, катитесь, катитесь!
Он бросил. Кости тихо покатились по зеленому сукну.
— Две десятки! — вскричал Фабиан. — Две десятки, две десятки, две десятки… — Он бросил оставшиеся три кости. — И три королика. Фулл-хаус, джентльмены. Фулл-хаус с тремя короликами.
Он откинулся на стуле и глотнул американского виски. Едкая жидкость обожгла ему горло. Толстяк выбросил три туза.
— Хм, — буркнул худой и небрежным жестом выбросил разом четыре туза.
— Ну ничего, — сказал Фабиан, в то
Он бросил кости.
— Четыре туза с первой попытки! Что, съели?
Толстяк сгреб кости вялой рукой и бросил.
— О Господи Боже, — озадаченно проговорил Фабиан, — пять королей.
Толстяк притянул к себе деньги усталым жестом и процедил сквозь зубы:
— Делайте ваши ставки.
Фабиан отделил от пачки еще одну купюру. Где-то глубоко в недрах его сознания робкий внутренний голос сказал: «А что, если, не дай Бог, ты просадишь все свои деньги, добытые с таким трудом?» Потом он дотронулся до своего счастливого зажима, подумав: «Чтобы выиграть в такой игре, надо все время повторять, что не можешь проиграть… Я не могу проиграть, не могу проиграть, не могу проиграть…»
— Ну, что тут нужно побить? — спросил он. — Что? Только стрит? Дайте-ка мне кости… Ну-ка, котеночек, [40] маленький котеночек, иди к бабушке. Оп-ля! Три десяточки… и еще одна, четыре десяточки, маленькие вы мои, четыре десяточки.
Фабиан запустил руку в банк.
— Ну, джентльмены, ну, джентльмены, вот тут-то вам и крышка.
Он выбросил три туза.
— Три туза с первой попытки. Банкую!..
Толстяк вдруг воскликнул:
— Фунт сверху, что я выиграю этот бросок.
40
Игра слов: kitty — котенок и банк.
— Идет.
Толстяк бросил.
— Фулл с тремя девятками с первой попытки.
Толстяк снова сорвал банк вместе с дополнительной ставкой Фабиана. Затрещал телефон, и Анна Сибирь подняла трубку.
— Алло! Кто это? — завопила она. — Вас не слышно! Вы что, не можете говорить по-английски? Не могу разобрать, что вы там бормочете… Ах Фабиана? Подождите минутку. Гарри, к телефону.
— Господи, кто это?
— Фиглер.
— Что ему надо?
Он схватил трубку. Послышался булькающий голос Фиглера:
— Здесь у меня девчонка по имени Хелен.
— О Господи! — простонал Фабиан. — Я совсем забыл.
Прикрыв трубку
— Ребята, вы меня извините? Я тут обещал встретиться с одной дамой.
— Он договаривается об игре, я приезжаю черт знает откуда, а теперь он пытается увильнуть, — проговорил толстяк, возведя глаза к потолку.
— Да он просто-напросто струсил, — кисло буркнул худой.
— Слушай, Фиглер, — выкрикнул Фабиан, — пришли ее сюда, хорошо? Вот молодец. Ладно. Слушай-ка, ты достал Душителю халат?
— Не было времени, — отвечал Фиглер.
— О Боже! Ладно, не важно. Если он придет, скажи ему, что не знаешь, где я… Ясно? Ну все, пока, у меня больше нет времени.
Он бросил трубку и заорал:
— Это кто здесь струсил? Кто пытается увильнуть? Боже правый! Я вам еще покажу! Давайте-ка оживим игру. Поднимем ставки до пяти фунтов за бросок.
— Идет, — сказал толстяк.
— Идет.
— Тогда ставьте, ставьте, да поживее. — При виде трех пятифунтовых купюр сердце Фабиана бешено заколотилось.
«Ну уж теперь-то мне наверняка повезет», — подумал он.
— Три дамы, — сказал толстяк, — банкую.
Худой бросил кости.
— Две чертовы пары, — пробубнил он, подвигая кости Фабиану. Фабиан взял кости в левую руку: он вспомнил, что, если бросать левой, тебя непременно ожидает удача.
— Я не могу проиграть, я не могу проиграть, — пробормотал он и с силой швырнул кости. — Большой стрит! — воскликнул он, протягивая руку за деньгами.
— Не пойдет, — сказал толстяк.
Фабиан оторопело уставился на кости. И правда: король встал на ребро, наткнувшись на стакан с виски. Сердце Фабиана упало. Он снова бросил кости и простонал:
— Три паршивых вонючих валета!
Сгребая деньги, толстяк снисходительно пошутил:
— Гарри, может, тебе лучше поиграть в пинг-понг?
Фабиан заскрежетал зубами.
— Не мели языком, лучше бросай, — проворчал он.
— Дополнительная ставка, Гарри? — осведомился толстяк.
— Конечно.
— По пятерке?
Фабиан заколебался.
— Ну, может, лучше по фунту…
Толстяк многозначительно ухмыльнулся:
— Ага, чуть запахло жареным, сразу поджал хвост. Сначала фунта мало, а стоило продуть пару ходов — фьюи-и-ить!
— Ах так? — проскрипел Фабиан, выпячивая челюсть и вытаскивая из кармана все свои деньги. — Ах так? Ставлю пять фунтов сверху! Ну что, съел?
— Ишь разошелся, — сказал толстяк.
— А он крутой парень, — заметил худой.
Толстяк бормотал, тряся кости:
— Круче него — только яйца… Две девятки… Он богач, да еще какой… Три девятки, четыре девятки!
У Фабиана запылали щеки. Он крепко сжал губы и ничего не сказал.
— Паршивый фулл-хаус, — пробубнил худой, отбрасывая кости в сторону. Фабиан подобрал их и принялся трясти изо всех сил, мысленно молясь: «Христос Всемогущий, позволь мне ободрать этих мерзавцев, и я пожертвую десять фунтов Армии Спасения!»