Ночь, которой не было
Шрифт:
Николь пожала плечами.
— Откуда мне знать? Может быть, он хочет, чтобы в доме поселился Тим Форд — это наш новый менеджер. В конце концов, здесь у нас не так уж просто арендовать приличное жилье. — Она замолчала, а затем, не поднимая головы, тихо спросила: — Ты ведь никому ничего не скажешь о… нем? Даже Майку. Обещай мне.
Слезы подступили к ее глазам, когда Кристина положила ладонь на ее руку и твердо сказала:
— Можешь мне верить, Ники. Я отлично помню, что чувствовала, когда влюбилась в Майка и считала, что он на меня даже внимания не обращает. Мне кажется, я бы просто умерла, если бы кто-нибудь ненароком обмолвился
— Он просто очень вежлив, — решительно ответила Николь. Ей не хотелось, чтобы слова подруги подавали ей надежду, не хотелось снова верить в то, чего и быть не может. Кроме того, даже Крис не знала всей правды. Потому, что время, проведенное Николь в столице, относилось к прошлому, которое она никогда и ни с кем не обсуждала. — Пожалуй, мне пора возвращаться, — сказала она Кристине, поднимаясь на ноги. — Я так рада за вас…
— Очень кстати, потому, что мы собирались просить тебя быть крестной, — ответила ей Кристина с улыбкой. Но когда она смотрела, как Николь выходит из кафе, улыбка исчезла, уступив место обеспокоенному, тревожному выражению. Бедняжка Ники, как хочется чем-нибудь ей помочь!
После приезда Тима Форда, между Николь и Мэттом пролегла пропасть. Возможно, вполне естественно, что Мэтт предпочитает отступить в сторону, позволив Тиму заняться управлением фирмой, но все же Николь испытывала почти невыносимую боль каждый раз, когда обращалась к Мэтту с каким-нибудь вопросом, а он неизменно отсылал ее к Тиму.
Николь также заметила, что теперь, разговаривая с ней, Мэтт останавливается в нескольких футах, тогда, как раньше он не раз подходил настолько близко, что их тела почти соприкасались. Как часто в такие моменты ей приходилось подавлять в себе неистовое желание прислониться к нему, насладиться пусть самой краткой физической близостью с ним! И она испытывала глубокое и искреннее презрение к самой себе за такую несдержанность.
Но теперь необходимость строго контролировать свои действия и слова понемногу начинала исчезать, ведь Мэтт все реже и реже подходил к ней, останавливаясь все дальше и дальше.
В последний день своей работы в офисе Мэтт объявил, что намеревается уехать раньше, чем собирался, — часа в два.
По его словам, он решил отдохнуть несколько дней и хочет провести их вместе со своими родителями.
— Моя сестра с семейством вернулась из Канады. Я почти не виделся с ней с тех пор, как она вышла замуж.
— И много у вас племянников или племянниц? — с легкой завистью поинтересовалась Николь. Она всегда жалела, что у нее нет ни братьев, ни сестер, и завидовала Мэтту, потому, что у него большая семья.
— Две племянницы, три племянника и еще один — пока неизвестно, кто именно, — коротко ответил он ей, и мягкая улыбка тронула его губы.
Николь почувствовала, как при виде его ласковой улыбки что-то затрепетало в самой глубине ее существа. Она была потрясена, догадавшись, что яростно ревнует к этой неизвестной ей семье, завидуя вполне очевидной любви, которую он испытывает к ним.
Все больше ненавидя себя за это, Николь всячески старалась поскорее покончить со своим обедом, чтобы вернуться в офис задолго до двух часов и успеть, до отъезда Мэтта насладиться хоть несколькими
Однако когда она свернула во двор здания, где располагалась их фирма, знакомой машины не было видно, а встретившийся в вестибюле Тим спокойно сообщил ей, что Мэтт уже уехал.
Николь была рада, что стоит в тени, но все же инстинктивно повернула голову так, чтобы Тим не смог увидеть ее отчаяния.
— Я вот тут подумал, — услышала она его неуверенный голос, — не могла бы ты посоветовать мне, как лучше познакомиться с людьми в городе… Видишь ли, я уже немного староват для дискотек и всего такого прочего, но еще не настолько, чтобы вступить в батальон почтенных отцов с трубками и в шлепанцах. В гольф я не играю, и, кроме того…
— Я могла бы представить тебя кое-кому, если ты не против, — не раздумывая, предложила Николь, искренне сочувствуя ему. — Действительно, иногда уходит просто ужас, сколько времени на то, чтобы со всеми познакомиться, особенно в таком сельскохозяйственном районе, как наш. Я иногда встречаюсь с друзьями в местном кафе-баре, обычно по пятницам. Если ты готов пойти туда один…
— А ты уверена, что я не буду там лишним?
— Совершенно, уверена, — решительно ответила Николь.
Собственно говоря, меньше всего на свете ей хотелось показываться сейчас на людях, но ведь ничего хорошего, если она запрется, и будет хандрить из-за того, что ей никогда не достанется единственный желанный мужчина. Кроме того, уже пора повидать друзей и убедить их, что она не собирается проливать слезы по Гордону.
Гордону никогда не нравилась ее привычка изредка встречаться с друзьями в местном баре, он с неодобрением относился к разношерстной толпе молодых людей, в основном одного с Николь возраста, профессионалов со стабильной карьерой, которые любили встречаться в пятницу вечером, чтобы поужинать вместе.
Когда Тим предложил заехать за ней, Николь готова была отказать ему, но затем передумала, поскольку все будет намного легче, если они подъедут к бару вместе, — по крайней мере, не придется рисовать ему схему с пояснениями.
Вечером, когда она рассказала родителям о своих планах, мама бросила на нее задумчивый взгляд.
— Как жаль, что Мэтт так скоро уехал. Он показался мне очень приятным человеком.
Что-то такое было в тоне, которым она произнесла эти слова, от чего волосы на голове Николь зашевелились. Неужели мама догадалась о том, какие чувства она испытывает к Мэтту? А вдруг догадался еще кто-нибудь? Что, если и сам Мэтт уже обо всем знает? Может быть, именно поэтому он был так холоден с ней — словно с совершенно, посторонним человеком?
Тошнотворное отчаяние охватило Николь, едва эта мысль пришла ей в голову.
Одеваясь, чтобы быть готовой к приезду Тима, она твердила себе: как хорошо, что Мэтт уехал. Теперь ей не придется ежедневно встречаться с ним, и теперь ей станет намного проще выбросить его из головы и из сердца, сосредоточившись на том, чтобы устроить собственную жизнь.
Неужели именно этим она сейчас и занята?
Когда ровно в восемь приехал Тим, как они и договаривались, Николь пригласила его зайти в дом, чтобы познакомить со своими родителями. Мама разразилась сочувственными восклицаниями по поводу сломанной ноги Тима и тяжелого гипса, затруднявшего его движения. Теперь, вероятно, жизнь стала для него во сто раз сложнее, заметила она.