Ночь, которой не было
Шрифт:
Николь вся подобралась. Мужчина, если только у него хватает на это силы воли, всегда может избавиться от ошибок и сумасбродств, своей юности. Иногда его даже начинают считать еще более достойным человеком, если становится известно о его похождениях в молодости. Однако о женщине, даже в наши просвещенные времена, отличающиеся терпимостью нравов, по-прежнему судят совсем иначе.
В четверг, накануне отъезда на конференцию, Тим появился в офисе с опозданием и сказал, что должен снова уехать на одну из строительных
— Теперь, когда мы потеряли прораба, мне надо день и ночь находиться там, чтобы следить за ходом работ. Ты обойдешься тут без меня?.. Дурацкий вопрос, — остановил он сам себя, не давая ей времени ответить. — Разумеется, обойдешься. Честно говоря, ты зря растрачиваешь тут и свой талант, и свои силы, Николь. Ведь ты первоклассный администратор и могла бы сделать карьеру, если бы только захотела…
— А мне не хочется, — ответила она и мрачно добавила: — В юности я отведала столичной жизни, и мне она вовсе не понравилась.
— Правда? Ну, тогда ты не одинока. Сейчас все больше людей нередко спрашивают себя, не слишком ли многим они жертвуют во имя карьеры. Что касается меня, я решительно против такой однобокости — увлечения только работой, и больше ничем… На завтра у нас все остается без изменений. Ты готова? Надо выехать отсюда где-то в середине дня. Может быть, стоит отправиться вместе? Нет смысла ехать на двух машинах.
— Да, я тоже так думаю. Отец обещал подвезти меня утром до офиса, тогда моей машине не придется стоять тут весь уик-энд.
Николь хотелось переделать, как можно больше дел, чтобы утром осталось лишь разобрать почту, а потому в четверг вечером она засиделась допоздна.
Тим так и не вернулся в офис, и дверь из приемной в его кабинет была закрыта. Несколько раз после того, как ушла Эви, Николь нерешительно оборачивалась на дверь, пока не поняла: это классическая западня представлять себе, что комната за ее спиной вовсе не пуста и стоит только отворить дверь, как она увидит Мэтта, сидящего за своим столом.
Один раз, повинуясь непреодолимому порыву, она даже поднялась, открыла дверь в кабинет и постояла на пороге, с голодной жадностью глядя на пустой стол и мысленно рисуя фигуру Мэтта, склонившегося над бумагами.
Горло у нее неожиданно перехватило: страдание, вызванное неразделенной несбыточной любовью, причиняло ей настоящую боль. И одновременно в душе ее нарастал гнев — гнев на саму себя за свое глупое поведение, за то, что, поддаваясь своим переживаниям, она заставляет себя только страдать, без какой-либо надежды на будущее.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В пятницу утром отец высадил Николь во дворе здания, где располагалась фирма. В руке у нее был чемодан, куда она собрала все, что могло понадобиться на конференции.
Костюм, который она надела сегодня
К юбке хорошо подходил длинный двубортный жакет в тончайшую красную полосочку, которая слегка разнообразила гладкую шерстяную ткань. Костюм обошелся очень недешево, однако Николь знала, что он вполне стоит тех бешеных денег, которые она за него заплатила. Даже Эви выразила ей свое восхищение:
— Ты выглядишь просто потрясающе! Честное слово, шикарно! Только вот жаль, что у тебя нет к этому костюму блузки поярче…
Николь склонила голову, пряча улыбку. Она нарочно выбрала простого покроя блузку из шелка цвета сливок. Ярко-алый цвет, который предпочла бы Эви, явно не для нее.
Она нахмурилась. Даже мысль о красном цвете была ей неприятна. Ярко-алая помада… Рука Николь слегка дрожала, когда она заправляла бумагу в принтер.
В чемодане у нее был еще один костюм и плиссированные брюки, в которых так удобно гулять, а также теплый свитер, просто на всякий случай, если вдруг какое-нибудь из импровизированных совещаний будет устроено в большом парке, окружающем отель. Николь по своему собственному печальному опыту знала, что нет ничего хуже, чем передвигаться по зеленой лужайке в юбке и туфлях на каблуке, и прекрасно скроенные брюки должны были помочь ей не потерять образ настоящей деловой женщины.
Дома, когда она складывала вещи, мама предположила, что официальный ужин в субботу вечером может оказаться очень торжественным, и посоветовала захватить на всякий случай платье. Весьма неохотно Николь позволила себя убедить и положила в чемодан платье из темно-синего шелка. Ей казалось, что она уже никогда не сможет надевать его, не думая при этом о Мэтте, не вспоминая, как он держал ее в объятиях, как целовал ее…
Отъезд был назначен на десять тридцать, но Тим в назначенное время не появился, и Николь начала поглядывать на часы с беспокойством и недоумением.
Тим говорил, что перед отъездом должен посетить две строительные площадки, однако она не имела ни малейшего понятия, какие именно. Она начала уже тревожиться, не зная, что же ей делать, и в этот момент Эви возбужденно воскликнула:
— Мэтт! Мэтью Хант, он только что подъехал!
Сердце ухнуло у нее в груди. И не успела она восстановить дыхание, как дверь распахнулась, и Мэтт вошел в приемную.
На нем был великолепно скроенный костюм, из рукавов темного пиджака, как того требовали правила хорошего тона, на полдюйма выглядывали манжеты накрахмаленной рубашки.