Ночь над Манхэттеном
Шрифт:
— Хэтти, птичка моя, с кем ты чирикаешь в такую рань?
— Это моя бабушка, — сказала Хэтти упавшим голосом.
В самом деле, могло ли быть иначе? Разве могли они сейчас… Хэтти покраснела до ушей и закрыла лицо руками, отвернувшись.
— Не огорчайся, все будет хорошо… Просто — все еще будет.
— Как малые дети, честное слово! — не отнимая рук от лица, прошептала она.
— Ничего, все правильно. Мы знакомы всего три дня… Иди ко мне и не плачь.
— Четыре, — сипло поправила она, уткнувшись ему в плечо.
Оливер
Между тем стук в дверь повторился.
— Хэтти!
— Иногда, — неожиданно светским голосом начала Хэтти, — она бывает крайне вредной и коварной. Готова поклясться, что она видела, как ты влезал в окно, и теперь сгорает от любопытства.
— Все бабушки такие. И у меня не лучше.
— Оливер, я…
— Все просто замечательно, Хэтти! И — ни слова больше! — Он держал ее щеки обеими ладонями и рассматривал лицо. Он был чуть ниже ее ростом. Потом аккуратно поцеловал в губы.
Провалиться на этом месте! — в отчаянии подумала Хэтти. Это просто редчайший в природе мазохизм! Красавец-мужчина приходит в спальню с букетом редких цветов, а она стоит в детской пижамке и выслушивает бабушкино ворчанье под дверью! Где такое еще поискать?
Со странной злостью на себя, на бабушку, на весь мир, она первая обняла Оливера и принялась жадно целовать. Она съест его, она голодная, она просто сегодня не завтракала! И пусть бабуля только попробует войти и что-нибудь сказать! Молодое тело Оливера мгновенно отозвалось на ее поцелуй, и на несколько секунд им обоим показалось, что, в общем-то, нет смысла противостоять страсти, снедающей их с первого вечера знакомства. И нет на свете такой причины, по которой они должны сейчас себе в этом отказывать! И нет никакой бабушки под дверью! И вообще нет ничего вокруг, кроме голубых тюльпанов и солнца, бьющего в окно…
Как ни странно, Оливер очнулся первым.
— Все-таки… Хэтти, я сейчас за себя не ручаюсь. Еще немного…
— Мне плевать!
— Ты — такая утренняя, такая теплая и сонная! Хэтти!.. Хэтти, нам надо остановиться.
Она почти обиженно отпрянула назад. Губы щипало, тело горело огнем.
— Извини, я не должна была…
Он тоже, казалось, был очень смущен. Несколько секунд оба молчали, глядя в пол. Из-за двери не доносилось ни единого звука.
— Ты меня еще с бабушкой не познакомила.
— Пригласить ее сюда?
— Не злись. Я думал, что мы… В любом случае мы бы… Словом, давайте вместе позавтракаем? А то я голодный — всю ночь тюльпаны собирал.
Он обезоруживающе улыбался, и Хэтти в отчаянии закусила губу — разве можно в такого влюбляться? Это очень опасно: он прекрасен и наивен, как дитя, а она — почти на пять лет старше!
— Милочка, у тебя гости?
— О господи, да! — Хэтти подошла к двери и распахнула ее так, что чуть не сорвала с петель. — У меня мужчина в гостях! Может, оставишь нас в покое?
— Здравствуйте. — Оливер
От умиления брови на бабушкином лице вознеслись до самой прически.
— О боже, как приятно! Где же ты… гхм. Откуда же вы знаете мою Хэтти?
Еще немного — и она полезет сюсюкать и играть с ним «в козу», мрачно подумала Хэтти. Умиляется, как будто он младенец!
— Я сейчас быстро переоденусь, и мы поедем в Йорк! — ядовито сообщила Хэтти. — Бабуля, ты не могла бы выйти?
— Конечно! Не буду тебе мешать! Пойдемте, Оливер, расскажете мне о себе, я поставлю чай…
— А…
Хэтти стояла на пороге, открыв рот и растянув по полу джинсы, которые она держала за одну штанину. Вообще-то она имела в виду, что их с Оливером надо оставить одних, но, видимо, он сам так не считал.
— Вы любите вишневые пироги? — доносилось из кухни. — Я вчера напекла целую гору! Соседка съела почти все, осталось десять штук, сейчас в микроволновке…
Хэтти со злостью захлопнула дверь, и та снова чуть не слетела с петель.
Через пять минут она во всеоружии вышла в столовую. Еще никогда в жизни, с тех пор как ей исполнилось двенадцать и на груди появились первые округлости, Хэтти не собиралась так быстро. Сегодня она просто умыла лицо и почистила зубы. Никакой «невидимой» косметики и длинных последовательных процедур.
— О, — сказал Оливер, увидев ее, — ты так классно выглядишь!
— Да, что это ты сделала со своим лицом? — присоединилась к комплименту бабуля.
Хэтти пожала плечами:
— Просто помыла его. И все.
— Ты всегда так делай! — почти хором сказали они.
Следующие полтора часа Хэтти не знала, как увести Оливера. Начиналась обычная история — всем ее кавалерам до умопомрачения нравилась бабушка. А уж когда они узнавали, что Хэтти — сирота, и принимались вдвойне обхаживать миссис Голдинг, Хэтти и вовсе становилось худо.
Хэтти прекрасно помнила, как Джонни не отходил от бабушки по целому дню, словно приехал к старой приятельнице или очень близкой родственнице. И вообще — они с бабулей постоянно созванивались за ее спиной, а несколько раз Джонни даже приезжал в гости один, словно он — родной внук!
Сама Хэтти, хоть убей, не могла найти в бабушке ничего такого, что привлекало друзей. После долголетних мучительных раздумий на сей счет она пришла к заключению, что бабушка, как хорошая актриса, просто умеет нравиться, когда захочет. А с внучкой ведет себя естественно, а значит — совершенно не привлекательно.
— Что ты, она у тебя просто прелесть! — мечтательно проговорил Оливер, когда Хэтти с пятого раза, с огромным усилием, удалось-таки заманить его в такси. Свою машину она теперь не использовала, и с того памятного вечера ее любимый «ламборгини» жил на платной стоянке.