Ночь не принесёт прохлады
Шрифт:
– Вот теперь, приятель, ты стоишь не больше трёшки,- невозмутимо заметил я, - Знаешь, это позор для страны, когда в кошельке бывшего раба золота намного больше чем у свободного гражданина-пенсионера, который честно отстоял сорок лет у станка во благо Империи. И у нас есть два способа исправить эту вопиющую несправедливость - озолотить пожилого труженика ил же убить тебя. Выбираю второй, - быстро закончил я.
Даже если Сирексо и увидел мой замах, отбить его он уже не мог. Тот, кто на медведя в одиночку ходил, оцелота не боится.
Нога Эрмано обрушилась сбоку на шлем Сетторе. И сразу же телекинетический
– Командир, запчасти не нужны?
– устало произнёс Эрмано Тимотео, опускаясь на одно колено и заживая плечо, - отдам дёшево.
– Амулет найдёте у обезглавленного тела Примо Сенаторе, - сообщил ему я, - книга, наверное, лежит в обозе за баррикадой. Поздравляю. Браво.
– Вам помочь с Джело?
– спросил алвезианец и поморщился от боли.
– Родина вас сюда не за этим послала, - напомнил ему я, - Джело мой и только мой.
– Ваше право, - пожал плечами маг, - Ринггольд?
Я отрицательно покачал головой.
– Значит в одиночку, - вздохнул печально Эрмано Тимотео, - прощайте. Удачи вам.
Как там карлезианцы? Как Мортимер? Обернувшись, я увидел как Дагоберто и Люченцо Булрок неподвижно, словно статуи, стоят спиной друг к другу на расстоянии нескольких шагов. У меня сложилось впечатление, что за миг до этого, они сошлись в решающей стычке и каждый нанёс свой последний удар. И теперь осталось лишь выяснить, у кого он вышел лучше. Прошло несколько томительных мгновений. Сначала на земле оказалась тяжёлая секира, выпавшая из ослабевших пальцев Булрока, а затем грохнулся замертво и сам могучий гигант. Мортимер же, облегчённо выдохнув, опустился на колено и опёрся на меч. Знай наших.
К концу подходила и схватка карлезианцев с телохранителями Примо Сенаторе. Из всех её участников на ногах остались лишь трое людей Дагоберто и Джело, не получивший ни царапины. Остальные же устилали своими телами каменные плиты порта. Так, синьоры, вы своё дело сделали, продержались до прибытия кавалерии.
– Эй, парни, держитесь!
– крикнул я, - помощь идёт! Сейчас, сейчас, прошу прощения, что так медленно. Да, старость не радость, синьоры!
Впрочем, карлезианцы тут же доказали, что не случайно выжили в смертельной битве. Мгновенно сориентировавшись в обстановке, они организованно отступили мне навстречу, искусно лишив Уоргрейва шанса добраться до кого-нибудь из них.
– Отличный манёвр, - похвалил я их, - а теперь поспешите на помощь вашему капитану. Сундук с чёрными камнями, думаю, где-то в обозе за баррикадой. А Белого Волка предоставьте мне. Уж я о нём позабочусь.
– Уверены?
– спросил один из бойцов.
– Абсолютно, - заверил его я.
– Тогда удачи вам, синьор Ломбард.
– Вы уж постарайтесь, - ответил я, - чтобы ваши товарищи не зря отдали жизни. Никакого аболиционизма!
– Пока в Карлезии есть настоящие мужчины, от мёртвого осла им уши, а не аболиционизм!
– Вот и прекрасно, - обернувшись, я увидел как Спенглер тащит на себе Кассию к выходу из порта. Что же, кроме мёртвых на поле боя остались только мы. Резким движением я сорвал стальную маску-череп с лица. Ты ведь хотел посмотреть мне в глаза. Что же ты видишь в них?
Молча
Путь честного человека - это путь смерти. Всякий раз, когда перед ним встаёт выбор между жизнью и смертью он выбирает последнее. Потому что на самом деле никакого выбора у него нет. Джеральдо Уоргрейв - Белый Волк, Гвин Блейдд - готов ли ты пойти по этому пути?
Со стороны океана до меня донёсся знакомый чарующий звук. Тот самый, не похожий ни на вой, ни на рык, ни на рёв. Ему тут же отозвался другой - более громкий, более злобный, намного безжалостней. И вновь я услышал зов орки, разогнавшего акул от "Вечерней звезды". Это был он, вне всякого сомнения. Но обращался он сейчас не к обладателю злобного и безжалостного голоса. Он спрашивал кого-то другого. И ему надо было ответить.
– Нормально Константино!
– звучно и отчётливо произнёс я. Я знал, что он услышит меня.
....................................................................................................................
Джело атаковал первым - с присущей ему холодной яростью и точно выверенным расчётом. Пусть он и оказался посредственным наставником - среди бойцов он остался лучшим из лучших. "Ледяное серебро" - его знаменитый и прославленный многочисленными бездарными писаками клинок с пронзительным свистом устремился к моей шее. Конечно, до неё он так и не добрался. Магическое лезвие встретило его на полпути. Меч Джело рванул вниз - к моей печени, но и тут его ждала неудача. Мой меч превратился в его тень. Уоргрейв убедился в этом ещё один раз, когда попытался в искусном выпаде пронзить мою грудь. Волшебный клинок вновь не позволил ему сделать это.
Резким уходом в сторону я разорвал дистанцию. Короткая напряжённая пауза и в атаку перешёл уже я. Два быстрых рубящих удара лишь проверили защиту Джеральдо на прочность - большего от них я и не ждал. А вот на третий - мощный, плотный, от души - определённые надежды возлагал. Он мог завершить нашу схватку. Не судьба. Впрочем, я сразу же забыл о моей неудаче - Белый Волк не дал мне передышки. И эту комбинацию он завершил молниеносным уколом, и вновь смертоносное остриё пронзило лишь воздух. Вложись он в выпад сильнее, мой ответный обязательно бы его достал. А так он успел отбить его. Я добавил ещё и всё-таки заставил его отступить.
На этот раз пауза затянулась. Никто из нас не решался продолжить бой. Я неподвижно стоял на месте в боевой позиции, Джело осторожно и мягко перемещался туда-сюда по замысловатой дуге. Сейчас он и в самом деле напоминал полярного волка, который терпеливо выжидает подходящий момент для решающего прыжка. Только вот я ему северным оленем не казался - уж это я прекрасно видел в его налитых ледяной злобой глазах. Уж не представлял ли он меня действительно огромным, а потому особенно омерзительным скорпионом, тварью смертельно ядовитой, лишённой всяких эмоций и переживаний живой машиной для убийств, чьё единственное предназначение - нести смерть и утолять собственный голод. Что же, если это так, то уничтожить меня твой первейший долг, верно? Чего же ты ждёшь?