Ночь опасна
Шрифт:
— Не злись, — продолжал Олег. — Возможно, она в самом деле погибла не из-за тебя.
— Надеюсь, — процедила Нина и открыла воду.
— Ты не хочешь о ней слышать, но кое-что тебе будет интересно. Я уже встречал ее раньше — в книжном магазине, где она раскладывала в книгах рекламки языковых курсов.
— Как интересно! — иронично оборвала его Нина. Она с каким-то ожесточением мыла посуду.
Олег мельком подумал, что после такого мытья уцелеет, дай бог, треть тарелок и чашек.
— Вчера я позвонил по телефону, указанному в рекламе.
Она неожиданно обернулась — с ее дрожащих рук на пол закапала пена.
— Чего ты добиваешься?! Зачем ты меня мучаешь? Я в жизни не видела ту женщину и видеть не хочу! Это случайность, сколько можно повторять!
Я и хочу доказать, что это случайность, — пояснил Олег. — Мне очень хочется, чтобы это было так. Чтобы ты могла спокойно вернуться домой, к мужу, и не боялась оставаться с ним наедине. Я хотел выяснить — могло ли убийство этой женщины быть не связанным с тобой. Мне бы очень не хотелось, чтобы вас просто перепутали.
Нина ничего не ответила. Секунду она разъяренно смотрела на него неподвижным взглядом, потом резко отвернулась и продолжила мыть посуду. Олег говорил, глядя ей в спину, и даже не знал, слушает ли она. Хочет ли слышать.
— Эта женщина — ее зовут Мария — жила в маленькой квартирке с сыном и его второй женой. Отношения у них, как я понял, были очень плохие. Парочка ее донимала, попрекала тем, что она плохо ведет хозяйство. Они часто ссорились.
— Однако ты провел настоящее расследование, — сквозь зубы процедила Нина. Но не обернулась.
— У нее было очень мало друзей. — Олег решил не обращать внимания на пренебрежительный тон Нины. — Она почти ни с кем не общалась. Ей редко звонили, она выходила из дому только в магазин. В том числе и в книжный магазин. Туда она ходила, чтобы помочь своей бывшей невестке распространять рекламу языковых курсов. Я виделся с этой девушкой. Она говорит, что Мария очень "боялась простудиться, потому что у нее был застарелый ревматизм, и вообще она была очень боязливой и робкой.
— Ну и что? — все так же сухо откликнулась Нина.
— А то, что я никак не могу понять, за каким чертом ее понесло среди ночи на Чистые пруды. Это не вяжется с ее образом жизни.
Нина наконец слегка повернула голову. А что, если у Марии был любовник? Или просто друг, который вдруг попросил о помощи и назначил свидание? И вообще — чего ради Олег копается в чужой жизни? Что ему до этой женщины? Разве он ее хорошо знал? Разве ее судьба его тревожит?
— Меня тревожит прежде всего твоя судьба, — оборвал ее Олег.
— Я достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе, — отрезала Нина. — Ради бога, оставь ты эту женщину в покое! Ты ездишь к ее родным, вмешиваешься, расспрашиваешь их. Ты не подумал, что в конце концов в убийстве могут заподозрить тебя самого?
Он думал о такой возможности. Довольно скоро обнаружится, что мужчина, выдававший себя то за милиционера, то за родственника, на самом деле не был ни тем ни другим. И тогда у всех возникнут весьма естественные
— Из дому она вышла добровольно. — Олег, не отвечая на заданный вопрос, упрямо гнул свою линию. — Я не верю, что можно было ее связать, вывезти из квартиры аж на Чистые пруды, усадить на лавку и пристрелить. Да еще проделать это бесшумно. Малейший шум был бы замечен соседями — там очень плохая изоляция между квартирами.
— И даже это ты заметил, — прокомментировала Нина.
— Я старался заметить все. Я хотел понять, с кем она могла встречаться на Чистых прудах. Почему согласилась туда поехать, да еще ничего не сказала об этом сыну. Это было очень важное дело. Во всяком случае, ей оно казалось очень важным, а ее туда заманили и убили. Из-за нее самой или из-за тебя — вот что я хочу знать. Поэтому туда и ездил.
Нина перекрыла воду и сняла с вешалки полотенце. Вытирая руки, она с непередаваемой иронией поинтересовалась: уж не пойдет ли он на похороны? Даже близкий родственник не мог бы волноваться о покойнице больше!
— Не думал, что тебя это насмешит, — ответил Олег, подавив неприятное чувство, и сам себя упрекнул за него. В конце концов, Нина не знала покойную, а он был с нею, можно сказать, почти знаком. Она вполне могла иронизировать над его интересом. Он — не мог.
— Ничего смешного не нахожу. — Нина снова присела к столу, достала из пачки сигарету. — Я вижу, что ты постоянно думаешь о ней. Пытаешься найти между нами какую-то связь. А ее нет, и это тебя злит. И тебе совершенно все равно, что через два дня я отсюда уйду. Тебя ничто не волнует! Мне даже не верится, что когда-то мы назначали Друг другу свидания, торопились, ждали… Теперь живем вместе — и все ушло. Ничего не осталось. Тебе больше нужна эта женщина, чем я.
— Но я занялся ею только из-за тебя!
— Может быть, — заметила она. — А может быть, и нет.
— Ты о чем?
— Я подозреваю, что, ты просто не хочешь оставаться здесь со мной. Ищешь любой повод, чтобы исчезнуть из дому. И эта женщина — тоже повод.
Олег покачал головой:
— Думай, что хочешь. Я просто хочу доказать, что твой муж не имеет отношения к этому убийству. Или… Наоборот.
Нина взвилась:
— Ты мне надоел! Почему ты все время пытаешься выставить Колю убийцей? Мне с ним, между прочим, еще жить и жить! И твое мнение меня не волнует!
Олег молча вышел из кухни. Реакция Нины была именно такой, какой он и ожидал. Она даже не захотела его выслушать.
«Она идет навстречу собственной смерти. — Олег уселся за стол, разложил бумаги, раскрыл книгу. Но не увидел там ни единой строчки. — Я пытаюсь ее остановить, помочь, а она не хочет слушать. Но почему она прибежала прятаться именно ко мне? Сумасшедшая. Она не желает видеть очевидного».
Новые шторы невыносимо его раздражали. Он был готов сорвать их с петель и выбросить за окно. Но мало-помалу успокоился. И когда ярость прошла, он услышал на кухне слабые, приглушенные всхлипывания.