Ночь страсти

Бойл Элизабет

Пимм выпучил глаза:

— Мандевилл? Здесь? На этом корабле? — Он повернулся к Рейфу: — Предупреди сестер. Немедленно. Если Он узнает их, он, не задумываясь расправится с ними.

— Зачем Мандевиллу убивать их? — спросил Колин.

— Какую бы историю она ни рассказала, это все равно будет не о том, что она дочь лучших агентов, которых когда-либо породило в своих недрах британское министерство иностранных дел. — Глаза Пимма сузились, и в них вспыхнули опасные огоньки. — Да, готов поспорить на золотой зуб своего лучшего осведомителя,

что, если она дочь своего отца или даже матери, она сплетет самую убедительную историю, которая заслужит доверия даже Мандевилла. — Он умолк на мгновение. — Но он умен и дотошен. Сомневается Мандевилл в ее истории или нет, вполне вероятно, он может вспомнить, где видел ее. Хотя Мандевилл и не подозревает этого, все же оставил в живых одного свидетеля. В ночь убийства родителей девочек.

Колин тут же понял, кого он имел в виду. Джорджи!

И что задевало его честь, окутывало сердце горем, так это сознание того, что как опекун — человек, который должен был защищать ее от всяческих бед и опасностей, — он не имел возможности спасти Джорджи.

— Благодарю вас, мадам, — сказал капитан Бертран, когда он и Мандевилл проводили Джорджи до двери.

Мандевилл зашагал по коридору к каюте Колина, а Бертран на минуту замешкался. Низко склонившись над рукой Джорджи, он произнес:

— Надеюсь, вы не сочтете необходимым сообщить первому консулу о причиненных вам неудобствах в связи с обыском?

— Конечно, нет, — ответила она с легким кивком понимания. На самом же деле, если когда-нибудь она доберется до уха Бонапарта, она непременно расскажет первому человеку Франции, какого идиота он имеет в лице этого нелепого фата-капитана.

— Бертран! — раздался нетерпеливый голос Мандевилла. — Мы должны закончить наши дела.

— Желаю вам доброй ночи, — сказал капитан Джорджи и заторопился на зов.

Парочка скрылась в каюте Колина, и дверь за ней громко захлопнулась.

Джорджи тоже закрыла свою дверь.

— Трусливый толстяк, — пробормотала она, вытирая руку, которую поцеловал Бертран.

Кит приводила в порядок их скромные пожитки.

— Как ты думаешь, они вернутся?

Джорджи покачала головой, распахнула дверь и принялась шагать по узкой каюте, задерживаясь возле колыбели, в которой мирно спала Хлоя.

— Нет. Но чего бы я только не отдала, чтобы послушать, что они там обсуждают. — Она с тоской посмотрела в сторону каюты Колина. — Только будет чертовски трудно объяснить, почему я слоняюсь по коридору, если меня поймают, когда я стану подслушивать.

При этом Кит посмотрела на нее со знакомым озорным выражением лица.

— Мы ведь можем сделать это так, чтобы нас не поймали.

Вновь предпочитая не замечать неуместности подобных знаний, Джорджи спросила: — Как?

— Могу показать, — сказала Кит, и возбуждение сквозило в каждом ее слове.

Джорджи покачала головой:

— О нет. Ты должна остаться здесь с Хлоей. Кит скрестила руки на груди.

— Прекрасно,

я скажу тебе. Но я протестую против того, что тебе достаются самые захватывающие задачи лишь потому, что ты старшая.

Джорджи взглянула на пылающие щеки сестры и ее растрепанные волосы и произнесла:

— Осмелюсь предположить, что у тебя было достаточно волнений и возбуждения на сегодняшнюю ночь.

Кит вздернула носик:

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Готова поспорить, что понимаешь, — ответила Джорджи, закутываясь в черный плащ. — Теперь скажи, куда мне нужно идти.

Надувшись для виду, Кит все же поделилась своим секретом:

— Если сесть в дальнем углу кладовой прямо под каютой капитана, можно расслышать все, что там говорится.

— Не стану спрашивать, откуда ты это знаешь, — сказала Джорджи, завязывая накидку. — Оставайся здесь — и никаких посетителей.

При этих словах Кит покраснела, дав Джорджи ясно понять, что ее сестра предусмотрела этот вариант.

За пределами их каюты не замечалось никакой активности. Так как весь экипаж был заключен в трюм, а кораблем управляла горстка людей с «Галлии», «Сибарис» выглядел непривычно спокойным.

Джорджи нервничала, идя на такой риск, но она знала, что единственный способ помочь Колину и, возможно, вернуть его доверие — это узнать как можно больше о Мандевилле.

Она без происшествий добралась до кладовой и нашла запасной ключ, который капитан Тафт хранил хорошо спрятанным — на согнутом гвозде, вбитом под одной из балок над головой. Отперев дверь, Джорджи зажгла фонарик и направилась в угол, который описала Кит.

Почти сразу же она услышала голоса Бертрана и Ман-девилла, разговаривающих прямо у нее над головой.

— Проверьте ее историю, как только доберетесь до берега, — говорил Мандевилл.

— И если это все выдумка? — спросил Бертран.

— Избавьтесь от женщины, ее отродья и служанки.

Мрачное спокойствие этого приказа бросило Джорджи в дрожь, и она поплотнее закуталась в плащ, словно пытаясь отгородиться от злого намерения.

— Я не доверяю этой женщине, Бертран, — продолжил Мандевилл. — В ней что-то знакомое, но я не могу вспомнить, где мог ее видеть, и это меня тревожит, потому что я никогда не оставляю свидетелей. Никогда. — Наступила пауза, которая, вероятно, была предупреждением Бертрану и его неуклюжим действиям.

— Конечно, месье. Непременно, — заверил собеседника хвастливый капитан.

— Так что не забудьте, — откликнулся Мандевилл. — Поскольку мы не нашли документы, я должен как можно скорее вернуться в Лондон, завершить мои дела. Не подведите меня, Бертран. Узнайте, кто эта дама, и, если она не вдова смотрителя, как она уверяет, уничтожьте ее. Судьба Франции — в ваших руках.

— Она в надежных руках, месье, — заявил Бертран. — Я не подведу вас. Все ради Франции. Мы оба служим одной цели, не так ли?