Ночь так темна
Шрифт:
ЛИЛИ УСТАВИЛАСЬ НА МЕНЯ, ее кружка с чаем позабыта и оставлена остывать рядом с матрасом. Она закусила нижнюю губу, она делает так, когда думает, и это меня каждый раз достает. Я наклоняюсь к ней, двигаясь, прежде чем я осознаю импульс поцеловать ее, но она отстраняется, хмурясь на меня.
– Тарвер, - говорит она мягко, - как так произошло, что ты мне до сих пор ничего не рассказывал про это?
Черт.
– Потому что это не... С чего бы мне тебе об этом рассказывать? Я пытался рассказать начальству в течение двух месяцев, но это было не тем, за что им следовало бы одаривать меня медалями. Я привык игнорировать это всякий раз, когда кто-то поднимал об этом вопрос.
– Да, но «Компания Лару»... мой отец...
– Я никогда не связывал их, пока не начал видеть об этом сны. Технология была теоретической, и, честно говоря, я не обратил на нее особого внимания. У меня не было причин. Я был больше обеспокоен тем, как выбраться оттуда живым, с таким количеством исследователей на буксире, какой я мог вытащить.
– Ну, я предполагаю, мне придется поблагодарить Санджану за подготовку тебя к общению с мирными жителями в ситуациях жизни или смерти, - сухим голосом произнесла Лили.
Я протягиваю ей руку, чтобы пододвинуть ее к себе, поставив свою кружку на пустой ящик, временно служащий в качестве ночной тумбочки, пока мы не получим остальную часть нашей мебели.
– Красавица, целый год тренировок не мог подготовить меня к общению с тобой.
Лили засмеялась, и этот звук ослабил напряженность оборачивающейся вокруг моей груди.
– Почему же, майор, вы же знаете, как польстить девушке.
– Ее усмешка немного поблекла, брови вздернулись.
– Что случилось с Санджаной?
– Она потеряла руку.
– Из всех образов, которые я видел во сне, я не могу уклониться от вида этой руки, сожженной и окровавленной.
– Слишком много нервных окончаний было повреждено, чтобы ее восстановить. Хотя «Компания Лару» сделала для нее самый передовой протез. Насколько я знаю, она все еще работает на них.
– До сих пор? Почему?
– голубые глаза Лили, сфокусированные на моем лице, стали мягче при свете лампы.
– Она не знает, что «Компания
Она опускает голову мне на плечо.
– Я знаю.
– Ее шепот как прикосновение мягкого перышка к моей груди.
Я осторожно сжимаю ее, тянусь за ее рукой и прижимаю ее к губам.
– Теперь ты от него избавишься, Лили.
Ей требуется много времени, чтобы ответить, достаточно долго, чтобы я почти начал думать, что она уснула.
– Ты ведь понимаешь, что это неправда?
– Понимаю, - я закрываю глаза, пытаясь стереть этот момент в моей памяти.
– Тебе все еще снятся те сны?
Она кивает, ее щека трется об мою кожу, а волосы щекочут мое лицо.
– Я не знаю, где они, или почему они все еще здесь, но я чувствую их, Тарвер. Где-то там.
Я знаю, что она сможет услышать, как мое сердце колотится в груди рядом с ее головой, но я стараюсь сдержать свой голос в любом случае.
– Шепоты.
– Это все... с моим отцом, с нашей планетой, с нами. Не закончилось.
Меня это пугает, эта связь, которую она ощущает с существами, которые вернули ее мне. Мой мир всегда был полным уверенности, шагов, которые следует соблюдать, приказов, которые должны быть даны. Даже преданный Фиском и привязанный к стулу, я знал, какие будут мои последующие шаги. Теперь я чувствую себя дрейфующим - за исключением привязки меня сюда, к этой девушке рядом со мной.
Я подтягиваю ее к себе, медленно выдыхая, когда она прижимает губы к моей шее, а затем перетягивается через меня, чтобы выключить лампу.
– Ты должен рассказать ей, - шепчет Лили в темноте.
– Кому?
– Санджане. Ей следует знать правду о моем отце. О «Компании Лару».
– Я знаю. Возможно, мы сможем найти способ связаться с ней, не привлекая внимания.
– Я пододвигаюсь так, чтобы поцеловать ее голову.
– Мы не говорили с церемонии награждения. Ты просто плывешь по течению, как только оседает пыль. Нечего привязываться к друг другу, так бывает со всеми.
– За исключением нас, - бормочет она сонно.
– Красавица, - шепчу я в ее волосы, - мы - исключение из всех правил.