Ночь так темна
Шрифт:
Благодаря Санджане там теперь темным темно — у двух наемников есть фонари, лучи от них лихорадочно мечутся по кругу. Раздается выстрел, крик и рев блондина, который теперь звучит менее хладнокровно.
– Следующего, кто слепо выстрелит в темноте, я, черт возьми, застелю. Найти их!
Мгновение спустя разносится аварийная сигнализация, и рядом со мной Санджана, пошатываясь, движется вперед с удвоенной поспешностью. Если мы, до того как они сообразят, не попадем в главное здание, то мы ведем игру, в которой гарантированно проиграем. Мы полностью отказываемся от невидимости, и я делаю все возможное из того, что я единственный, кто может видеть планировку двора — мы вместе бежим в дальний конец,
Мы протискиваемся внутрь, и она прислоняется к стене, в то время как я задвигаю двери позади нас с громким лязгом. Возможно, они на несколько секунд станут для нас защитой от пули в спину. Аварийные сирены, установленные во дворе, сейчас молчат. Окна расположенные по одной стороне коридора, дают достаточно света от колец Патрона, так что я опять могу опустить очки на шею — они портят мое восприятие, и я могу различить очертания вдоль стен и без них. Я автоматически проверяю заряд на новом оружии - почти полный, много энергии, чтобы пройти через все это. Если мы сможем это сделать.
Мы делаем несколько шагов по коридору, когда через открытую дверь в первой из комнат я замечаю фигуру, сидящую на полу, и моя винтовка поднимается вверх, прежде чем я даже успеваю подумать. Это женщина в белом халате, как у всех, ее голова с пулевым отверстием между глаз откинута назад, полные ужаса открытые глаза смотрят в никуда. Засохшее кровавое пятно на щеке было похоже на большую слезу.
– Микаэла, - говорит Санджана, и в ее голосе нет ни грамма сожаления.
Я думаю, они с ней закончили.
Санджана спотыкается, когда мы поворачиваем за угол, чтобы добраться до следующих комнат.
– Я не думаю, что я смогу...
– задыхается она, говоря глухо, когда останавливается, прислонившись к стене коридора. В тусклом серебристом свете колец Патрона весь ее левый рукав выглядит как пропитанный чернилами.
Дверь ближайшей к нам комнаты открывается и вырисовывается силуэт — это мужчина, в руках которого находится что-то с едва подсвеченным экраном. Возможно, электронный регистратор. Свет от него обрисовывает черты его лица, когда мужчина нерешительно делает шаг вперед.
– Санджана?
– Джейкоб, - шепчет она хрипло.
Он спешит вперед, поднимая электронный регистратор, чтобы у него появилась возможность взглянуть на нас со светом. Свет позволяет мне нормально посмотреть на руку Санджаны. Желчь поднимается в моем горле, как будто меня ударили в живот. Ожоги на руке - это масса необработанных, блестящих волдырей и крови, льющейся из пореза на запястье.
– О мой Бог.
– Он отшатывается, и я быстро протягиваю руку, чтобы ухватить его.
– Держите подсветку так, что бы я мог все рассмотреть, - резко говорю я, когда Санджана пошатывается. Я не могу представить, как она продержалась так долго. Она не продержится больше ни минуты. Я не могу потерять ее сейчас. Он светит ей на руку, я стаскиваю футболку через голову и обертываю ее вокруг ее запястья. Она кричит, и распахиваются другие двери, являя ученых вооруженных настольными лампами и другой утварью, которую я не могу разобрать в темноте. Человек со светом призывает их остановиться, когда я снимаю пояс и обматываю его вокруг ее запястья, туго стягивая.
Другая женщина торопится встать за Санджаной, чтобы подхватить ее, когда я затягиваю ремень, и мы вместе ловим ее, когда у нее подгибаются колени.
– Что происходит?
– спрашивает она, обернув руку вокруг плеч Санджаны.
– Почему вы помогаете нам?
– Потому что я не с ними, - отвечаю я, сделав быстрый подсчет в уме. Девять
– Мы выберемся отсюда.
Исследователи просто безучастно смотрят на меня, как звери, выстроившиеся в очередь на бойню. Я воздерживаюсь от проклятия. Это всегда была самая трудная часть — сказать что-то, в тот денек, что у меня был. Способность Санджаны продолжать двигаться заставляет меня задуматься, что, возможно, я могу заставить их двигаться тоже, но это один шанс на миллион. Перепуганные гражданские лица передо мной только что слышали через динамики, как застрелили их коллегу, теперь покрытая кровью Санджана, а им явно было обещано, что они не пострадают, если они будут сотрудничать.
Их комнаты сейчас должны казаться им самым безопасным местом, где можно спрятаться. А у нас даже нет времени, чтобы спорить.
Я начинаю с Джейкоба, который хотя бы вышел из своей комнаты, когда мы подошли, и с женщины, чьи руки обвиты вокруг Санджаны, в свою очередь встречаясь с каждым из них взглядом в тусклом свете. Тратя драгоценные секунды, смотрю им в глаза, давая знать, чего стою.
– Мы должны уходить, - говорю я тихо и медленно, каждый из них кивает.
Я прохожу вдоль исследователей, стоящих вдоль стены, как будто они выстроились в ряд для осмотра, сжимая их импровизированное оружие побелевшими костяшками пальцев. Я читаю их имена с халатов, как могу, задабриваю их, делаю свой голос тверже и раздаю приказы, и после самой долгой минуты в моей жизни, они один за другим они выходят вперед, готовые идти, пока не остается только один человек, стоящий в дверях, сжимающий в руке зазубренный кусок пластины, вырванный из принтера. Он отказывается сдвинуться с места, даже когда я кричу на него следовать за нами. Я не могу оставить его позади. Мне придется оставить его позади, или все остальные тоже погибнут.
Затем Санджана оказывается рядом со мной, стоя самостоятельно, выпрямив спину, бледная как полотно от потери крови — даже пошатываясь, она в команде, и я знаю к тому же, что его глаза сфокусированы на ней, и что она это чувствует.
– Малкольм, если ты не притащишь свою задницу сюда и не пойдешь с нами, твой труп окажется под твоим же столом, - резко говорит она.
– Пошевеливайся.
И чудесным образом, он повинуется. Очевидно, иногда угрозы действуют на гражданских.
Двое коллег Санджаны еще раз берут ее под руки, и хотя она кричит от боли из-за прикосновения, мрачно цепляется за сознание. Мы направляемся по коридору, и сирены внезапно замолкают - наши шаги резко ускоряются, а голоса становятся громче из-за замолчавших сирен после долгого звона, раздающегося по коридорам.
И взамен я слышу крики, когда наемники взяли наш след.
– Туннель, - рычу я, и несколько рук поднимаются и указывают куда идти. И так мы бежим. Я подталкиваю толпу впереди себя, держа винтовку наперевес, каждый нерв в моем теле кричит на них, чтобы они поторапливались, бежали быстрее, опередили атаку, которая, как я знаю, приближается. За первым поворотом мы попадаем в темноту, затем следует второй, бежим по участку коридора под знаком, который гласит: «Технический вход в туннель». Каждую секунду я ожидаю, что наемники нагонят нас и откроют огонь, и я держу оружие по направлению туда, откуда мы пришли.
Мы поворачиваем за следующий угол и попадаем в заброшенную комнату для персонала, столы опрокинуты, разбитая тарелка валяется на полу. Люди впереди меня останавливаются, и в тусклом свете, проникающем через окно, мне требуется несколько судорожных барабанящих сердцебиений, чтобы понять, из-за чего. Затем я вижу его.
Фигуру, облаченную в броню, прислонившуюся к дальней стене у двери с пистолетом в вытянутой руке направленным мне в грудь.
Фиск.
Исследователи столпились, пара людей спряталась за столами, большинство просто стоят, ожидая, что произойдет дальше.