Ночь Томаса
Шрифт:
— Я хочу сказать, сейчас. Куда мы идем сейчас?
Я получил определенное удовольствие, ответив такой же загадочной фразой, какие слышал и от нее:
— Я должен повидаться с человеком, у которого волосы как шерсть летучей мыши, а язык похож на филе болотной змеи.
— «Макбет», — она идентифицировала происхождение и волос, и языка, лишив меня немалой части удовольствия.
— Я называю его Человек-фонарь. Тебе не нужно знать почему. Встречаться с ним рискованно, поэтому ты можешь со мной не идти.
— С тобой я в полной
— Возможно, мне придется действовать очень быстро. И потом, я знаю эту женщину — она тебе понравится. Никому и в голову не придет искать тебя или меня в ее доме.
Рычание за спиной заставило нас обернуться.
На мгновение я уж решил, что гигант преследовал нас, пока мы вели наш полный загадок разговор, а потом каким-то чудом разделился на три части поменьше. Потому что из тумана на нас смотрели шесть желтых глаз, ярких, словно отражатели дорожной разметки, и находящиеся не на высоте человеческих глаз, а гораздо ближе к земле.
Когда же они приблизились и остановились в каких-то десяти футах от нас, я понял, что это койоты. Три.
Но тут из тумана появились шесть новых глаз, и к первой троице прибавилась вторая.
Вероятно, они поднялись из каньона Гекаты. На охоту. Шесть койотов. Стая.
Глава 18
Я жил в Пико Мундо, где прерии переходят в пустыню Мохаве, так что мне приходилось встречаться с койотами. Обычно при таких обстоятельствах, когда они, с опаской относясь к человеческим существам, хотели избежать контакта со мной и не думали о том, чтобы погрызть мои кости.
Однако как-то раз мне довелось столкнуться с койотами, которые отправились за мясом, и, увидев меня, у них определенно потекли слюнки. Тогда мне все-таки удалось уйти, едва не оставив кусок задницы в пасти одного из них.
Если бы я был Хатчем Хатчинсоном и второй раз за семнадцать месяцев оказался на пути стаи голодных койотов, то расценил бы случившееся не как забавное совпадение, а как научное доказательство того факта, что койоты превратились во врагов рода человеческого и поставили своей целью его полное истребление.
В тумане, в зеленой полосе, на краю каньона Гекаты, шесть представителей Canis latrans совсем не напоминали тех милых зверьков, которых продают в зоомагазинах.
И вот это казалось необычным, поверите вы мне или нет, потому что койоты выглядят довольно-таки обаятельно. Они куда более близкие родственники волкам, чем собаки, поджарые, мускулистые, опасные хищники, но лапы у них слишком большие для тела, уши — слишком большие для головы, вот они чем-то и напоминают щенков, такие же милые, как иранский, одержимый убийствами диктатор, когда надевает костюм и фотографируется со школьниками, которых родители по своей воле определили в террористы-смертники.
С узкими мордами, обнаженными клыками, горящими глазами, эти шесть койотов, что стояли передо мной и Аннамарией, ничем не напоминали псов из рекламного
В наиболее опасные моменты я обычно могу найти хоть какое-то подручное оружие, но в этот момент, в зеленой полосе, мог рассчитывать только на штакетину, если бы успел выломать ее из забора. Не видел я в непосредственной близости ни камней, ни бейсбольных бит, ни ведер, ни швабр, ни старинных фарфоровых ваз, ни сковородок, ни лопат, ни хорьков со злобно вытаращенными глазами, которыми в прошлом удавалось отбиться от врагов.
Я уже начал думать о том, что пора мне преодолеть страх перед оружием и постоянно носить с собой пистолет.
Но, как выяснилось, койотам не удалось застать меня с пустыми руками: моим оружием стала молодая, беременная, загадочная женщина. Когда я предложил ей медленно отходить от этой зубастой банды, она ответила:
— Они только так выглядят.
— Ты про койотов? — не понял я. — Я-то думал, они именно такие.
Вместо того чтобы отступать от хищников в надежде найти незапертую калитку в заборе, Аннамария шагнула к ним.
С моих губ сорвалось нехорошее слово, означающее экскременты, но, надеюсь, я использовал самый благообразный синоним.
Спокойно, но решительно Аннамария заявила койотам:
— Вам здесь делать нечего. Остальной мир ваш… но не это место в настоящий момент.
Лично я не думал, что это удачная стратегия — говорить стае голодных хищников, что они выбрали неудачное время и сейчас их никак обслужить не могут.
Шерсть у них поднялась дыбом. Уши прижались к голове. Мышцы напряглись.
Эти ребята настроились на сытную трапезу.
Когда она приблизилась к ним еще на шаг, я ничего не сказал, но только по одной причине: боялся, что заговорю голосом Микки-Мауса. Однако последовал за ней, коснулся ее плеча.
Игнорируя меня, она продолжила разговор с койотами:
— Я — не ваша. Он — не ваш. Теперь вы можете уходить.
В некоторых регионах этой страны койотов называют волками прерий, что, конечно же, звучит красивее, но, даже если назвать их мохнатыми крошками, они не превратятся в игривых щенков.
— Теперь вы можете уходить, — повторила Аннамария.
И, что удивительно, уверенность, с которой держались хищники, исчезла. Шерсть опала, они перестали скалить зубы.
— Теперь, — настаивала Аннамария.
Больше не желая встретиться с нею взглядом, они смотрели кто направо, кто налево, словно не понимали, как попали сюда и почему проявили такую неосмотрительность, оказавшись в непосредственной близости от опасной беременной женщины.
Помахивая хвостами, опустив головы, виновато оглядываясь, с побитым видом они ретировались в туман, словно ранее это именно их провела Красная Шапочка, а теперь еще и эта история, вот им и не оставалось ничего другого, как засомневаться, а хищники ли они?