Ночь у мыса Юминда
Шрифт:
Теперь еще более трудная обстановка. Но есть у наших балтийских моряков боевой опыт, полученный в первых схватках, и самое главное — неукротимая воля к борьбе.
Мы с Тарасенковым и Цехновицером не уходим с верхней палубы «Виронии». Смотрим на Таллин, окутанный дымом пожаров, на башни и шпили, то открывающиеся, то вновь затягиваемые темной пеленой дыма.
Внимание привлечено к Таллинскому рейду и к городу, неповторимый силуэт которого хочется сохранить навсегда.
Кругом нас корабли
Бой идет вдалеке от нас, на Таллинском рейде, и сюда доносятся лишь его глухие отголоски. Но вот открыл стрельбу стоящий рядом с нами лидер миноносцев. С чего это вдруг? Всем хочется узнать, что произошло.
Сразу разобраться трудно, по какой цели ведется огонь. Только видно, что пушки развернуты в сторону моря и бьют с нарастающей быстротой.
Вероятно, мы долго оставались бы в неведении, если бы чей-то сильный голос не прокричал с верхнего мостика:
— Смотрите, там катера! Торпедные катера противника!
В самом деле, прямо на нас издалека, со стороны солнца, несутся развернутым строем маленькие черные точки.
Все корабли, в том числе и наша «Вирония», спешат сняться с якоря, чтобы в нужный момент иметь возможность произвести маневр — отвернуться от торпеды.
Но времени в нашем распоряжении слишком мало, а катера все ближе и ближе.
Наши снаряды ложатся довольно точно. С каждым новым падением снаряда всплески приближаются к катерам.
Мы не можем оторвать глаз от этих черных точек, рассекающих спокойную гладь воды, пристально наблюдаем за всплесками.
Все корабли, за исключением «Виронии», снялись с якоря. Они уже на ходу. А нам сняться с якоря не так просто. Противник может воспользоваться случаем и торпедировать нас.
Стрельба лидера все чаще и чаще! И вдруг слышно восторженное «ура!».
Накрыли! Прямые попадания! От двух катеров только дымки пошли вверх. Третий катер горит. Это ясно видно даже невооруженным глазом. Еще несколько выстрелов — и с ним тоже кончено.
Остальные катера повернули обратно и уходят на полной скорости. Вдогонку им летят наши снаряды.
Стрельба постепенно стихает. Настроение у всех приподнятое. Все смотрят на лидер, который идет малым ходом неподалеку от нас. Кто-то говорит вслух:
— Молодец Петунин! Дал им жару.
Хочется собраться с мыслями. Достаю записную книжку и начинаю писать, но свист снарядов не дает сосредоточиться.
А вот и час обеда. Собираемся в кают-компании. В салоне среди обслуживающих нас официанток появилась неизвестная девушка: черные косы, тонкие, словно резцом мастера выточенные черты лица, голубые глаза. На вид ей лет девятнадцать — не больше. Похожа на школьницу-выпускницу.
После обеда все выходят на палубу и следят за самолетами противника. Их все больше и больше. Девушка с черными
— Так странно война началась… Так неожиданно, — говорит она. — Я долго решительно ничего не понимала.
— Вы ленинградка?
— Да, я в Таллин попала совершенно случайно. Приехала по делам и застряла.
— А ваша семья где?
— Муж на фронте, дети с бабушкой в Ленинграде. Совсем крошки… Я все о них думаю… — Глаза моей собеседницы полны слез. — Говорят, немцы у самого Ленинграда. Неужели это правда, а?
— Не знаю, завтра выяснится.
— Господи! Только бы они не подошли к Ленинграду! Скажите, у вас тоже есть семья? — спрашивает она.
— Да, у меня жена и дочь шести лет. Они эвакуировались в Сталинград.
— Будем надеяться, что все будет хорошо и с нами, и с нашими ребятами.
…Снялись с якоря и идем на восток. Острова Нарген и Вульф остались далеко позади. Впереди и в кильватер нам тянется длинный караван судов. Считаю дымы. После полусотни окончательно сбился со счета.
Снова гул фашистских самолетов.
Они вне досягаемости зениток «Виронии». Сейчас по ним ведут огонь другие корабли. Голубое прозрачное небо расцвечено черными и белыми разрывами.
Со стороны Таллина по-прежнему доносятся взрывы и грохот орудий. Это крейсер «Киров» и миноносцы прикрывают отход самых последних транспортов с войсками.
Среди нас командир, который не отрывает глаз от бинокля. Вокруг собираются люди. Каждому хочется знать, что происходит там, вдалеке.
— Девяткой пикируют не то на танкер, не то на теплоход. И кажется, попали… валит густой дым… Нет, я ошибся — катера поставили завесу.
С замиранием сердца все слушают командира. Его информация дает приблизительное представление о том, что творится вокруг.
Хочется знать, что происходит сейчас на море! Не только возле Таллина, но и у Эзеля, Даго, Гогланда. У самого Кронштадта. И что задумали фашисты? Пугает неведение. Если бы знать — кажется, тогда не было бы этих волнений.
— Смотрите! Нас нагоняют корабли! — восклицает командир и наводит бинокль на корабли, появившиеся позади нас.
Затаив дыхание, ждем, что он скажет.
— Наши, — сообщает командир.
Напряжение сразу спадает. Через несколько минут, вспарывая воду острым форштевнем и поднимая волну, на полном ходу нас обгоняет крейсер «Киров» в сопровождении лидера и миноносцев. Один вид этого стального красавца вселяет спокойную уверенность. Крейсер выходит вперед и ведет бой с немецкими пикировщиками.
На «Кирове», так рассказывали мне очевидцы, вскоре один за другим стали поступать доклады сигнальщиков:
— Мина справа по курсу!.. Мина слева по борту!..