Ночь в моей голове
Шрифт:
– Вот это да, какая у вас была большая любовь, – искренне сказала Эмма, – я тоже когда-нибудь хотела бы пережить нечто подобное, такое же настоящее.
– Вы еще так юны, моя дорогая, уверен, у вас всё впереди, – он снова положил ей на ладонь свою морщинистую руку. Эмма робко улыбнулась.
Лилиан Дрим любил, искренне сильно любил жену. Но юная медсестра напоминала ему совершенно другую, бесконечно важную для него девушку. Бледную, почти прозрачную, невысокого роста с белыми серебристыми волосами, спадающими ниже плеч, с холодной тонкой улыбкой и с космическими яркими глазами. Девушку, навсегда оставшуюся молодой в далёком королевстве Девятой луны. Образ его лунной королевы всё чаще являлся ему во сне.
После того как юная медсестра ушла, мистер Дрим ещё долго грезил о прожитых днях, предаваясь хлынувшим воспоминаниям.
– Да, мой дорогой друг, я всё ещё думаю о ней, – произнёс он, будто надеясь кого-то увидеть в своей светлой комнате.
Но никто так и не появился. Он закрыл глаза и крепко уснул, сегодня он спал с именем Мона на своих губах.
От госпиталя Святой Женевьевы, где мистер Дрим жил последние полгода, до дома Чарли было всего несколько кварталов, растянувшихся вдоль центрального городского парка. Летом здесь было особенно людно – школьники, студенты, милые старички разбавлялись вереницей семей, которые решили устроить пикник прямо посреди рабочей недели.
«Почему мне так знаком этот, как же его, мистер…» – он попытался вспомнить имя Четыре Солнца и Девять Лун, но у него это никак не получалось. – «Нет, ну почему? Почему меня это так заинтересовало? Эта встреча, этот разговор, как будто…» – в глубине его памяти вдруг что-то зашевелилось, вот-вот готовое вырваться наружу, – «брось! Ты же взрослый, Чарльз! Хватит верить в эти дедушкины байки про цветочные берега», – он тряхнул головой. – «Что за глупости! Деда опять меня дурит! Ну, деда! А я почти поверил!» – внезапное озарение, что новая история Лилиана не что иное, как вымысел, проветрило его голову. И до самого дома он больше не вспоминал о нём.
Однако на следующий день Чарльз снова забежал к Лилиану. Мистер Дрим в это время дремал, и, судя по его улыбающемуся лицу, сны, которые он видел, наполняли его счастьем. От неосторожного хлопка двери старик проснулся.
– Чарльз? – несмотря на свои годы, мистер Дрим отчётливо различал перед собой окружающий его мир. – Чарльз, здравствуй, нас прервали, – словно не заметив разницу в целые сутки, он подозвал внука к себе и прошептал:
– Сон – это не просто фантазия, границ которой нет ни в одной вселенной, сон – это отражение нас самих, наших самых потаённых желаний, завёрнутых в оболочку воображения, и только ты определяешь, насколько тверда и глубока эта оболочка.
Глава 3
Королевство Первого солнца
Мистер Четыре Солнца и Девять Лун взял меня за руку и потянул следом за собой. Я видел, как он воспарил над землёй, надел на голову свой длинный цилиндр, достал из-за спины трость и, используя её словно кисть, нарисовал в воздухе символы, которые своим очертанием напомнили мне рисунки, изображённые на монете. Рядом он начертил цифры, похожие на координаты. Симбиоз солнца и луны, идеальное сочетание правителей миров, о ком я совсем скоро узнаю, ярким пламенем зажглись на миг и исчезли без следа. На их месте появился полосатый в вечном движении коридор, ведущий в неизвестные мне края. Мой новый знакомый вступил в него и потянул меня за собой. В конце горел яркий свет, ведомый запахом раннего лета и ощущением невероятных приключений, готовых вот-вот начаться. Сам тоннель тоже светился, пропуская через себя тысячи солнечных лучей.
– Мы в пути, дорогой друг, что ты хотел узнать? Можешь спрашивать меня о чём пожелаешь, – мистер Четыре Солнца и Девять Лун шёл с поднятой вверх головой и улыбкой, странным образом успокаивающей
– Почему ты пришёл ко мне? И куда мы идём? И может ли это быть на самом деле? Почему я должен поверить, что это не сон, когда такого в реальности быть не может! – затараторил я, пытаясь разглядеть коридор.
С любопытством я притронулся к его стене – она оказалась мягкой, бархатистой, с совсем маленькой короткой шерстинкой. От прикосновения туннель будто ожил, взбудоражился и заволновался. Мне показалось, что он, как змея, зашипел, готовый одним движением проглотить своих случайных посетителей. Я представил огромного кольцевого змея с горящими красными глазами. Я сморщился и затряс головой, надеясь избавиться от жуткой фантазии.
– Почему я пришел к тебе? Потому что ты позвал меня, дорогой друг.
– Вы ошибаетесь, сэр! Я никого не звал! – вызывающе ответил я ему. С чего это он взял? Я? Звал кого-то? Ну, нет! Не сочиняйте уж!
– Да, позвал, – спокойно повторил мистер Четыре Солнца и Девять Лун, – твоя потерянная душа рвалась наружу. Благодаря ей я и нашёл тебя. И мне очень сильно нужна твоя помощь.
– Потерянная душа? – неуверенно переспросил я. – Моя помощь? Что я могу сделать, ведь я еще… ребёнок…
– Может, ты пока что и не совсем взрослый, мой дорогой друг, но для настоящего приключения… – не договорив, он повернулся ко мне и дотронулся своим длинным указательным пальцем до того места, где усиленно билось сердце, – но для настоящего приключения – нет. Твоё юное сердце верит, искренне и безгранично верит, что мир не заканчивается старым холодным приютом, – он улыбнулся, и мы пошли дальше.
Следующие несколько минут я и новый знакомый молчали. Я всё пытался понять, как он разглядел мою душу и увидел, что моё сердце может верить во что-то? Я принялся перебирать все возможные варианты в голове. Даже представил, что у чудака в цилиндре есть невероятная подзорная труба, которая позволяет ему увидеть всё, что ему захочется. Улыбнувшись своим фантазиям, я решил докопаться до правды.
– А как? Как ты это всё увидел, мистер Че… четыре луны…
– Просто мистер Че, ты можешь меня называть мистер Че. Друзья зовут меня именно так, – повторил он.
«Интересно, когда мы стали друзьями?», – подумалось мне, но этого я озвучить не решился и повторил свой последний вопрос.
– Мой дорогой Лилиан, я – страж, проводник среди миров и сновидений. Я – тот, кто видит тонкие грани наших миров, звёздные тропинки, выстланные ночными мечтами и переживаниями, детской верой, рассыпавшейся золотым песком по полям далёких снов. И эти пути, их тысячи, миллионы по всем мирам, они ведут ко мне и от меня. Туда, где границы стираются и на горизонте разгорающегося солнца восходят крепости наших королевств. Я вижу это всё, и слышу это всё. Твой зов был необычайно силён, из тех, самых редких, которые исходят искренним порывом с самых глубин подсознания, характерных только для потерянной души. Ты звал голосами тысяч голодных зверят, загнанных в угол, в страхе и одиночестве пытающихся вырваться на свободу. Я долго искал тебя и рад, что, наконец, смог найти и услышать твой зов.
– Не помню, чтобы я кричал или кого-то звал… – даже несколько обидевшись, ответил я.
– Твоя потерянная душа сейчас ранена и истощена, она похожа на мою, когда я был примерно твоего возраста. Я понимаю, что ты переживаешь, потому что чувствовал нечто подобное, – он снова остановился и уже ладонью прикоснулся к моему сердцу.
Мистер Че посмотрел на меня с такой нежностью и добротой, что я не заметил лёгкий импульс его ладони, который как будто перенёс меня в мой внутренний плач. Я почувствовал, как всё, что так долго копилось во мне, вся злость на этот несправедливый мир, вся обида и тоска начали вырываться наружу. У меня закружилась голова, и я невольно отошёл от него.