Ночь восставших мертвецов

Усачева Елена Александровна

— Отдай!

Изображение скакнуло в сторону. Шагунова что-то ударило в грудь. Его глаза пронзила острая, резкая боль.

— Ах ты, мелюзга! — возмущенно закричал Александр Николаевич. — Да я тебя на одну ладонь положу, другой прихлопну!

Илька зажмурился, чувствуя, что в каждом глазу у него вспыхнуло по маленькому пожару.

— Стоять!

— Илья Шагунов! — произнесли у Шагунова прямо перед носом. Он оглянулся на звук и увидел, как по полу пробежал платочный человечек. За ним с тапочкой в руке мчался коллекционер.

— Илья… —

снова повторил механический голос.

— А-а-а! — своим воплем Илька перекрыл тронную речь куклы — кто-то очень больно ударил его по плечу.

Он опустил глаза и, к своему большому удивлению, увидел в руках куклу Улю. Она дергала руками и ногами, пытаясь вырваться или дотянуться до Илькиного лица. Глаза у нее при этом были бесцветно-серые, слепые.

На радостях, что он снова с глазами, Илька чуть не расцеловал Улю. Но вовремя спохватился, сунул ее под мышку и бросился к двери.

— Ходу отсюда! — крикнул он через плечо приятелям.

На бегу он подхватил платочного человечка, который все еще носился по комнате, и посадил к себе на плечо. Тапочка просвистела у Шагунова над головой.

— Ах вы, черти! — простонал Александр Николаевич.

Илька обернулся. Ему вдруг стало интересно, что коллекционер станет делать дальше, что бросит после тапочки. Вдруг что-нибудь ценное. И, не глядя, налетел на кого-то.

Этот кто-то мягко спружинил, отталкивая Шагунова от себя. Илькина душа ухнула в пятки. Руки чуть не выпустили куклу.

— Илья Шагунов, — с обидой в голосе произнесла Уля, звонко ударяясь об Илькину коленку.

Иван Иванович Иванов неприятным тяжелым взглядом посмотрел на застывшего Ильку.

— Отдай, — прошептали стены.

К лицу Шагунова потянулись темные руки. Илька почувствовал на своем языке неприятный горьковатый вкус, словно в рот ему что-то положили. На мгновение стало страшно: вдруг это сбывается его недавнее видение, в котором он становился таким же послушным рабом пергамента, как и все.

Шагунов в панике глянул на Ивана Ивановича Иванова, но тот не шевелился. В глазах его читалась просьба.

Значит, все только показалось?

— Не получите вы больше ничего! — зло прошептал Илька, выхватывая из-за кукольного пояса записку. — Подавись своей куклой!

Он запустил сразу же одеревеневшей куклой в Восставшего Мертвеца, сунул кусочек пергамента в карман, попробовал сдвинуться с места, однако ноги его слушаться отказались. Со спины на Ильку налетел Квасников. Он что-то орал ему прямо в ухо, но Шагунов никак не мог разобрать слов.

— Дубина! Не стой на месте! — наконец донеслось до него.

В каком-то полуобморочном состоянии Илька сделал шаг через порог. Левка выбежал следом, подхватил его под локоть и поволок темными переходами. Сбоку показалась странная ребристая стена. Она все тянулась и тянулась вдаль до бесконечности.

Пока Сашка головой вперед не прыгнул на это невозможное препятствие.

Ребристая стена оказалась книжными полками.

Друзья пробились сквозь них и в обвале книг вывалились в книжный зал. Шарахнулись в стороны редкие покупатели. Через стойку перегнулся знакомый продавец. От удивления лицо его вытянулось, а рот открылся.

Квасников всем телом навалился на дверь.

— В другую сторону! — заорал Левка, отпихивая друга, готового и это препятствие взять с наскока.

Илька машинально бежал за приятелями, а в голове у него творилось что-то непонятное. Его мозги упорно не поспевали за происходящим. Он видел спины друзей и не понимал, что они тут делают. Только неприятно-горьковатый привкус во рту давал ощущение реальности происходящего.

Рядом с ним длинными прыжками несся платочный человечек, в пылу сражения с книжными полками свалившийся с его плеча. От всего этого у Ильки рождалось ощущение, что он внутри какой-то компьютерной игры. Чтобы выйти из нее, нужно либо добежать до конца уровня, преодолев все препятствия, либо пробиться сквозь экран.

Туда, к игроку, так увлеченно нажимающему на кнопки и не видящему, что его развлечение из игры превратилось в жизнь.

Улица оглушила машинными гудками, ослепила светом фонарей, миганием рекламных огней.

— Нам нужно разделиться. — От бега Левка еле переводил дух. — Они ищут всех троих, по одному мы им не нужны. Значит, чем дальше мы будем друг от друга, тем лучше.

— Я, чур, на Мадагаскар, — вспомнил Сашка Илькины сборы в дальнюю дорогу. — Там пальмы круглый год цветут.

— А я к бабке за город. — Левка не понял шутки и оставался серьезным. — А ты куда? — Они оба повернулись к Ильке.

Шагунов снова потряс головой. Ему даже показалось, что он услышал, как булькнули его несчастные мозги. Но легче от этого не стало. Илька как будто слышал какие-то голоса. Они звучали сквозь гудки машин, взвизгивания тормозов, громкий говор людей, топот множества ног.

— Я в школу. — Неожиданно пришла к нему идея.

Бегать по городу от призраков — глупее мысли не придумаешь. Спрятаться от них невозможно. Остается действовать против них их же методами. Нужно найти манекен и с его помощью пытаться что-то делать. К тому же у манекена в кармане лежал кусочек пергамента. Плюс к этому платочный человечек и пергамент, отобранный у куклы. Три записки против одной, оставшейся у покойного Ивана Ивановича Иванова. Да они просто мощная сила.

Илька попытался похлопать себя по карману, чтобы проверить сохранность пергамента, но рука почему-то не поднялась, словно на нее напал временный паралич.

— Скоро восемь. — Левка, прищурившись, посмотрел на электронные часы над ближайшим магазином. — Сегодня пятница. Школа уже закрыта. Лучше пошли по домам. Надо на время у кого-нибудь спрятаться, пока вся эта история не забудется.

— Я в школу, — упрямо покачал головой Илька. — Надо посмотреть, куда делся манекен. Да и энциклопедию он мою утащил.