Ночь золотой саламандры
Шрифт:
Взял с кровати одеяло, завернулся в него, как призрак, и завязал узлом на шее. Сальмарис хихикнула.
– Ты прямо воитель из легенд…
– Пойдет, – подмигнул ей Олафар и направился к двери.
Надеялся, что незадачливому кавалеру хватит одного вида соперника. Надо быть совсем идиотом, чтобы продолжать преследовать женщину и после того, как тебя заменили другим. «Идиотом или влюбленным по уши», – услужливо подсказал разум. Олаф оглянулся на Сальмарис. В нее и впрямь можно влюбиться. Даже несмотря на странную внешность.
Так и не разобрался с сущностью хозяйки острова,
Щелкнул засовом и показался Мариру. Перешагнул порог и осторожно затворил за собой дверь.
– Госпожи Сальмарис здесь нет, только я, – развел руками и состроил скорбное лицо.
Соперник смерил его злым взглядом и скривился в усмешке.
– Жаль, – сказал он громко. – У меня для нее есть очень интересные новости по поводу кристаллов. Пойду поищу в другом месте.
Олафар нахмурился. Марир наверняка солгал, но Сальмарис начнет волноваться и вся ночь пойдет насмарку.
– Удачи! – наградил соперника издевательской улыбкой и поспешил обратно в комнату.
Если собирается выполнить приказ отца и научиться управлять островом, должен находить подход к Сальмарис в любом состоянии. Сейчас самое время потренироваться. Они уже близки, но еще позволительно ошибиться.
Она все так же смотрела в окно. Скорее всего, слышала сказанное, но предпочла не показывать волнения. Олаф скинул одеяло, приблизился к Сальмарис и обнял ее со спины. Поцеловал в шею и уткнулся носом в шевелюру. Любовница приятно пахла яблоками, и чародей на миг почувствовал себя попавшей в ловушку пчелой. Нашел отнимающий разум цветок, и крылья отказались нести на следующий. Чародейка развернулась к нему лицом. Посмотрела в глаза.
– Что там с большими планами? – прошептала едва слышно, и кровь в жилах мага забегала быстрее.
Прикрыл глаза, наслаждаясь нежностью Сальмарис, погладил ее по щеке и коснулся губ ласковым поцелуем. Не хочет говорить о делах? Тем лучше. Меньше хлопот для одурманенного предвкушением разума. Чародейка охнула, ответила на поцелуй, и Олафар окончательно утонул в омуте ее тепла и яблочном аромате.
Проснулся в одиночестве. Должно быть, Сальмарис сбежала ближе к рассвету. Потянулся, разминая расслабленное тело, и довольно фыркнул. Ночь прошла лучше некуда. Будущая супруга оправдала самые радужные ожидания. Поднялся на ноги и принялся одеваться. Время идти на завтрак. Приведет себя в порядок потом, все равно Сальмарис наверняка встречается с кем-то из других женихов после трапезы. Расплылся в улыбке. Пусть эти олухи хоть на голове стоят, все равно женщина будет с ним.
Решил добежать до вчерашней скамейки, прихватить книгу. Жалко будет, если пойдет дождь и та промокнет. Сальмарис должна понравиться забота. Отчего-то хотелось порадовать женщину. Будь он дома, одарил бы чем-нибудь посущественнее, а пока придется довольствоваться
Вышел в сад, миновал очередной фонтан, свернул на пахнущую сладкими цветами дорожку и ускорил шаг. Не хотелось опаздывать на завтрак.
На очередном повороте краем глаза уловил копающегося в земле Ладира. Тряхнул головой, отгоняя наваждение, и остановился. Мари же сказала, что уезжает! Вот вертихвостка! Вздохнул и свернул с пути. Надо выяснить, в чем дело: если женщина обманула его, то, возможно, стоит объяснить через Сальмарис, что он просто хочет как лучше.
Мальчишка увидел его и помахал перепачканной рукой. Олафар заметил рядом с ним кучку глины и понимающе закивал. Какой ребенок не любит копаться в грязи?
– Чем занимаешься? – поинтересовался он, когда приблизился достаточно. Прищурился, оглядываясь. Вокруг росли кусты с тонкими желтыми листьями, а под ногами не было вымощенной дорожки. Редкое место для этого сада!
– Решил накопать глины, – довольно поделился паренек. Он явно был настроен поговорить, и Олаф мысленно смирился с опозданием на трапезу. Ладир взмахнул куском деревяшки, служившим лопатой, и продолжил: – Я нечасто… – запнулся и опустил глаза.
– Бываешь в человеческой ипостаси? – подсказал чародей, желая показать, что для него их превращения в саламандр и обратно давно не тайна.
– Да, – Ладир покраснел. – А всегда мечтал научиться лепить фигурки животных или людей. Давно заприметил это место. Сложно было найти глину!
Олафар добродушно хохотнул:
– Я тоже всегда хотел лепить фигурки. Прямо руки чесались. Так я находил подходящий материал везде. Но меня вел магический дар, и глина мне нужна была особенная.
– Дайте угадаю? – прищурился паренек. – Вы выбирали ту, что могла нашептать что-то про характер человека?
– Да, – согласился Олафар и облизнул враз пересохшие губы. Стало не до разговоров о внезапном отъезде. О его даре были осведомлены многие, но деталями интересовались мало, и если ребенок знал о них, это означало только одно: Мари изучала его возможности. Или Сальмарис. Или обе женщины вместе.
– Эта как раз такая! Мне кажется, она знает о нас больше, чем мы сами!
Чародей чуть не подавился слюной. Парень не мог этого понимать! Есть тонкости, которые недоступны посторонним. Олаф всегда думал, что у него редкий семейный дар, а тут на тебе, мальчишка с таким же восприятием! Откуда он взялся? И почему никто в семье не рассказывал о других носителях дара? Надо будет при встрече дотошно расспросить мать о дальних родственниках. Возможно, среди них найдутся существа с двумя ипостасями?
– Жаль, у меня мало времени, – вздохнул Ладир, – но ничего… Не успею в этот раз, вернусь сюда чуть позже.
Снова принялся копать, энергично орудуя деревяшкой. Олафар отвлекся от своих мыслей и еще раз внимательно посмотрел на мальчишку. На его удивительно спокойное лицо и уверенные движения. Интересно, он сам знает о своем проклятии? Что ему смогла рассказать мать? На что ей хватило духу? Как объяснила, что он живет не так, как остальные? Хорошо бы разобраться, в чем дело, раньше, чем станет слишком поздно. Выдавил улыбку и продолжил беседу.