Ночь
Шрифт:
– Никаких дел, парень….
Гарри заулыбался надменной улыбкой и сдержанно-горделиво последовал за своей женой.
– «Ах ты сукин сын, – подумал Джонни, как только пропустил их двоих вперёд, – тебе не стоит доставать меня, иначе я могу и врезать». Пчхи. «Я не посмотрю, что ты порядком крупнее меня. Когда я в гневе, мне плевать, кто передо мной стоит, да хоть сам господь бог, понятно!? … Чёрт, кому я это говорю: сам себе? Зачем? Ещё и кричу в своих мыслях, как будто меня кто-то слышит. Нет, надо заканчивать с этими пустыми размышлениями, – поклялся Джонни и в следующую секунду его
Джонни отвлёкся. Откуда-то из темноты раздался кашель, который точно не принадлежал ни Кэролайн, ни Гарри.
– Джонни, у тебя появился странный кашель, прямо как у моего дедушки, когда он валялся в своей постели совсем при смерти….
– Это уж точно не я, Кэролайн.
– Эй! прямо по ноге, разуй глаза, коза, – раздался из темноты сиплый голос, который уже явно был четвёртым лишним.
– Бог мой, я обо что-то спотыкнулась, – в самом деле чуть не рухнула на землю Кэролайн.
– Это не что-то, это бомж, о котором я тебя говорил, – сказал Гарри и указал на грязного мужчину.
Мужчина мирно сидел в тихом уголке, по крайней мере, мгновение назад, а затем злобно уставился на незваных гостей.
– Какого чёрта тут ползаете посреди ночи, – не менее злобно вдруг заворчал он, – не понимаю вас: покупают себе кровати, а сами бродят по всяким закоулкам, вместо того чтобы дрыхнуть, как короли. Проваливайте, только крыс пугаете!
– Извините, извините, ради бога. Вы не видели моего мальчика, Билли? – обратилась к нему Кэролайн, пропустив всё его ворчание мимо ушей.
– Здесь ходит всякая нечисть, которую давно пора сжечь в печи, чтобы попросту не расходовали еду и кислород. Как пиявки присосутся к мамкиной титьке и живут довольные. Ну а кто из них Билли – мне плевать, тем более я его не видел. Да даже, если бы я его и видел, как бы я узнал, что это Билли, милочка?
– Да он такой, светленький, худенький. Симпатичный мальчик такой же, как…Джонни, только светленький.
– А мне плевать на кого он похож, проваливайте! Джонни-Ронни – всё шлак, всему пора сгореть в печи!
– Отстань от него, Кэролайн, эти свиньи ничего тебе не расскажут – они вечно недовольны жизнью, как будто мы виноваты в их ущербности, – пытался оттащить её Гарри.
– Тьфу, – дослушав всё до конца, плюнул на него грязный дедуля, попав на башмак.
– Ах ты, свинья, вонючий огрызок, какого чёрта ты обслюнявил мой ботинок?
– Проваливай, а то сейчас и на второй плюну! – пригрозил дед.
– Что!? Получай, свинья! – крепко вмазал ему разгневанный Гарри своим крепким ботинком.
–
– Гарри, зачем же ты так его? – взволновалась Кэролайн, будто впервые увидела своего мужа в такой ярости.
– Пусть помнит, что он обычная свинья, а свиньи должны уважать тех, кто их кормит. Не забывай, животное, что ты питаешься нашими объедками, а не своими. На-ши-ми, уяснил?
– Кхе-кхе, сукин сын, ты мне, кажется, ребро сломал, – заскрипел старик, как израненный пёс.
– Могу сломать и другое, если до тебя не дошло с первого раза. Рёбер у тебя достаточно, а у меня достаточно силы, чтобы врезать тебе хотя бы ещё разок.
– Нет-нет, Гарри, пошли отсюда, нам нужно двигаться дальше. Перестань измываться над бедным человеком.
Кэролайн с большим усилием оттащила мужа, но Гарри не отрывал взгляда от старика и лишь искал повода наброситься снова.
– Это он-то бедный? Исчадие ада!
– Ты должен думать о нашем сыне, а не о том, как расправиться с этим стариком только за то, что он слегка задел твою эгоистичную натуру.
– Ох, как же ты мне сломал ребро, сукин сын, как же ты мне сломал ребро…кхе-кхе, – повторял старик совсем невежливым голосом, потому что хотел, чтобы его ударили снова, и хотел он этого потому, что совсем устал от себя и своей жизни.
Гарри тем не менее оставался в объятиях Кэролайн, которая оттаскивала его всё дальше и дальше вверх по лестнице. Старик продолжал проклинать их скверным словом, всё ещё надеясь, что кто-нибудь обязательно вернётся и поколотит его как следует, до беспамятства. Он делал это даже, когда они скрылись из виду, и чем выше они поднимались, тем громче и язвительнее он сквернословил.
– Интересно, доживёт ли он до утра? – произнёс Джонни, озираясь вниз на бедного попрошайку.
– Если ты так за него переживаешь, парень, то можешь вернуться и провести остаток ночи вместе с ним в обнимку.
– Я не буду возвращаться к нему, но тебе следовало быть сдержанней. Откуда тебе знать о его жизни, чтобы вот так пинать. Что, если он был доктором, который спас кучу жизней старикам и детям. Что, если у него просто сгорела квартира и он оказался на улице, причём в такое время, когда оказаться на улице всё равно что пустить себе пулю в лоб. Что тогда, Гарри?
– Пошёл ты со своими нравоучениями, – раздражённо выстрелил Гарри и опередил всю компанию, чтобы оказаться впереди или чтобы быть ко всем задом.
– Гарри, что это за слова? – вопросительно посмотрела на него супруга таким взглядом, которого Гарри не видел и не желал бы видеть.
– Мы идём искать Билли, всё, точка, довольно лишней болтовни! – огрызнулся в ответ он.
– Гарри, Гарри…, – тяжело посмотрела на него Кэролайн, но ослушаться не могла – они отправились дальше.
С каждым этажом тишина становилась тише. За дверьми немного разных, немного похожих квартир вроде бы все спали, только спали так тихо, что это совсем не походило на сон. Несмотря на это Робинсоны шли молча, ничего себе не подозревая, под ногами была помойка: разбросанные пивные банки, шприцы, пустые пачки из-под какой-то дряни, – а Джонни, как всегда, шмыгал носом и думал: