Ночевала тучка золотая...
Шрифт:
После торжественной части шел спектакль, в котором играла Люся.
Со сцены она увидела, как в зале, чуть-чуть опоздав, появились мама и какой-то незнакомый мужчина. Они вместе сели в последнем ряду.
После спектакля школьники сдвинули скамьи к стенам зала, и начались танцы.
Люся сняла вазелином грим, надела свое скромное выходное платье и вышла в зал.
Люся заметила, что мама взволнована. Но так бывало всегда, когда Люся играла в спектаклях.
– Люся… Вот познакомься… Это Владимир Павлович…
Фамилию Люся уже не слушала. Она узнала
Люся смутилась до слез, покраснела.
«И он видел меня на сцене!» – с ужасом подумала она. Ей захотелось провалиться сквозь землю.
– Я оставлю вас, – торопливо сказала мама.
Люся заметила, что она тоже смущена, и подумала: «Стыдится моего выступления. Зачем же этот знаменитый человек здесь, на школьном выпускном вечере?»
А он словно подслушал ее мысли. И сказал:
– Я учился в этой школе, Люся. Давным-давно, больше пятидесяти лет назад. – Он помолчал и добавил с грустным волнением: – У нас тоже был выпускной вечер. Вот в этом самом зале. И я танцевал со своей одноклассницей. Ее звали Наташей. Моя первая, незабываемая любовь.
Люся вдруг перестала волноваться. Знаменитый режиссер сразу стал в один ряд со всеми людьми.
– Ну, я пойду, – сказала мама. Она пожала руку Владимиру Павловичу, поцеловала Люсю и, как-то многозначительно взглянув на нее, ушла.
– Давайте, Люся, сядем, поговорим, – предложил Владимир Павлович. – Пойдемте в мой класс, вот этот – направо.
Они вошли в класс, заставленный партами. Он был плохо освещен. Мимо открытой двери проносились танцующие пары.
– Я сидел вот здесь, – сказал он, с трудом усаживаясь за парту. – Парта, конечно, была другая. Но стояла здесь же, у окна. И окно то же… – Он дотронулся пальцем до стекла, до подоконника, заставленного цветами. – Цветов не было… Очень грустно, Люся, по-хорошему грустно…
Он замолчал. А она неподвижно стояла посреди класса, боясь нарушить его воспоминания.
– Да вы садитесь, – вдруг спохватился он. – Садитесь. Нам есть о чем поговорить.
Люся взяла стул, стоящий около учительского столика, придвинула его к парте, за которой сидел Владимир Павлович, и села, недоумевая, о чем собирается он говорить с ней.
– Наталья Николаевна сказала мне, что вы учитесь в педагогическом институте. Вы довольны своей будущей профессией? Вы мечтали о ней?
Она помолчала и сказала с волнением:
– Нет. Мечты мои остались мечтами. Им не суждено осуществиться. У меня не было другого выхода… Я…
– Да вы не волнуйтесь, – сказал Владимир Павлович. – Впрочем, я и сам-то волнуюсь. Такой уж сегодня вечер… Так вот, Люся, я хочу внести решительную поправку в ваши планы, переменить вашу путевку в жизнь. Я видел сегодня вас в школьном спектакле, и мне кажется, что ваша судьба – театр… Вы можете стать актрисой. И должны. Я в этом убежден. Вы верите мне? – Он улыбнулся какой-то неожиданной улыбкой, по-детски, от души. – Предлагаю вам послезавтра отправиться вместе со мной в Москву.
Люся растерянно поднялась со стула, толком не понимая, о чем говорит он. Схватилась руками за пылающие
Он первым нарушил молчание:
– Ну, решено? – И протянул Люсе руку.
– Решено… – шепотом ответила Люся.
– Вы успокойтесь. А я отправлюсь в мир прошлого… Хочу кое-что вспомнить, восстановить в памяти. Обязательно успокойтесь, потому что впереди у нас с вами еще один разговор. И он тоже заставит вас волноваться…
И оба они погрузились в свои мысли.
…Он вспоминал себя девятиклассником. Был он секретарем комсомольской организации школы. Любил литературу, историю, а с точными науками жил не в ладу.
В полутемном классе, за учительским столиком, словно переступив рубежи времени, возникла Анастасия Ивановна – преподавательница литературы. Это она научила его любить книги. Он вспомнил об одной литературной дискуссии… Он делал доклад о Достоевском. На перемене к нему подошла Наташа из соседнего девятого класса и тихо спросила: «Правда, я похожа на Неточку Незванову?» – «Да…» – ответил он. И погиб…
Сейчас в глубине класса перед ним возник тот некогда любимый образ…
Наташа смотрела на него чистыми синими-синими глазами и улыбалась значительно и победоносно. «Знаю, – говорила ее улыбка, – и радость, и боль я дала тебе на всю жизнь. Никогда меня не забудешь».
– И действительно не забыл, – сказал он вслух удивленной Люсе и смутился.
А Люся так и не пришла в себя. Все тот же нестройный вихрь мыслей захлестывал ее. Вихрь мыслей и пугливой радости.
– Люся, – сказал Владимир Павлович. – А ведь на протяжении всей вашей жизни я за вами слежу…
Так вот кто он – этот таинственный незнакомец, интересующийся Люсиной судьбой!
Люсе вспомнилось, как года три назад подружка из детского дома случайно подслушала телефонный разговор мамы: она сообщила кому-то о Люсе. Но почему же, почему его интересовала судьба девчонки из детского дома?
– Слушайте, Люся, грустную и романтическую историю…
Как-то однажды я приехал в родной город. В честь моего приезда у брата собрались гости. Я пришел с опозданием, прямо из театра.
Была осень. По-сибирски холодная. Падал снег вперемешку с дождем. К ночи лужи подернулись легким ледком.
Я вошел в полутемный холодный подъезд и стал было подниматься по лестнице, но вдруг вздрогнул. Мне показалось, что кто-то прячется в темном углу лестничной площадки. Я пригляделся и увидел совсем молодую девушку со свертком в руках.
«Вы что?» – невольно спросил я ее.
«Так… Греюсь», – сказала она.
Я усмехнулся:
«Греетесь в холодном подъезде?»
И стал подниматься вверх.
Меня ждали. Вся компания была в сборе. Мои земляки встретили меня шумной радостью. Мы сели за стол. Брат произнес цветистый тост за мое здоровье, и мы подняли рюмки. Но в это мгновение в дверях комнаты появилась перепуганная домашняя работница. Она держала в пеленке крошечную девочку, посиневшую от плача и холода.