Ночи Виллджамура
Шрифт:
Джерид и Трист встали по обе стороны от тела, а доктор Тарр откинул простыню:
– Как я уже отметил в своем отчете, следователь, эти раны кажутся мне весьма таинственными. Я еще никогда не видел ничего подобного.
– Пожалуйста, расскажите, что вы обнаружили, доктор.
– Начать с того, что на тело не было оказано никакого внешнего воздействия, то есть никакое орудие не повредило его снаружи, но, как вы видите, большой кусок плоти в верхней части торса отсутствует. Похоже, что ткани вынимали через эту область. – Тарр провел рукой от основания шеи до середины груди.
–
– Именно то, что я говорю. Тканей нет, они вынуты, удалены без вмешательства какого-либо острого инструмента. Как это было сделано, я вам сказать не могу, ибо никогда еще не встречал ничего подобного, знаю только, что это не обычное ножевое ранение, которое, как вы понимаете, весьма легко распознать. Именно поэтому я и пригласил вас сюда, чтобы вы сами могли увидеть, с каким интересным случаем мы имеем дело. Понимаете, плоть как будто была уничтожена какой-то неведомой субстанцией, которая то ли растворила ее, то ли взорвала изнутри. Область ранения представляет собой почти правильный круг, но эту смерть нельзя квалифицировать как результат преступного деяния до тех пор, пока не будет найдено орудие, ставшее причиной столь необычной раны.
Когда доктор Тарр перешел к рассуждениям о различных возможных причинах смерти советника, Джерид понял, что зря теряет время. Придется идти в Атриум Совета и там узнавать, имел ли любимец народа Деламонд Гхуда тайных врагов. Пока он прикидывал возможные перспективы, Тарр все глубже погружался в дебри медицинского анализа. Джериду хотелось уйти: доктор раздражал его. Заунывные звуки лютни делали жутковатую атмосферу комнаты еще более неприятной.
– Хотите, я покажу вам другие жертвы, и вы сами сможете убедиться, насколько иначе выглядят их раны, – предложил Тарр.
– Нет, спасибо, – отказался Джерид.
– Я все-таки покажу вам одного.
И показал четверых.
Они вошли в комнату, где лежали свежие трупы. Среди них было особенно много мужских тел в возрасте от тридцати лет. Их лица были спокойны, ранения – ужасны: два резаных от меча и одно от палицы. Один из них умер явно перед самым приходом Джерида.
Тарр гордился ими, как мать гордится детьми.
– Этот принял яд, – объяснял он, останавливаясь рядом с телом, лежавшим на приподнятой платформе. – Но умер не от этого, он поперхнулся собственной желчью. Обратите внимание на кровь, засохшую у него на кончиках пальцев. Это оттого, что последние мгновения своей жизни он провел, царапая каменный пол, на который упал. – Тарр покачал головой, словно утешая мертвеца. Казалось, вот сейчас он вытянет руку и погладит труп.
Джерид вздрогнул.
Повидали они и лютниста: молодой человек сидел на ящике в углу одной из комнат. Его окружал целый лабиринт шкафов. Комната путаницей проходов напоминала легкое.
Зачем тут музыкант – может, чтобы заглушить предсмертные вопли?
– Нам уже пора идти, – решил наконец Джерид.
Тарр сосредоточенно смотрел на следователя:
– Надеюсь, вы еще придете. Людям, кажется, не так комфортно рядом с мертвыми, как вам.
–
– И все же слишком многие стремятся избежать малейших напоминаний о том, что жизнь куда короче, чем нам хотелось бы.
– Другие, напротив, находят ее чрезмерно длинной, – заметил Джерид. – Самоубийства случаются чаще, чем вы могли бы подумать, особенно сейчас, когда Оледенение не за горами и многие семьи распадаются из-за нехватки ресурсов в городе.
Тарр подошел к трупу молодой женщины:
– Ее изнасиловали, зверски убили и бросили на пороге собственного дома. – (Лицо жертвы было бледно и спокойно, точно смерть прервала череду нестерпимых ужасов, предшествовавших ей.) – Как жаль, когда происходит что-либо подобное. Очень немногие люди ценят жизнь, как она того заслуживает. Как вы думаете, если бы мы все сознавали, что нашей жизни в любой миг может прийти конец, стали бы мы терять время в спорах, драках и праздности?
– Нельзя заставить людей ценить подобные вещи, – сказал Джерид. – Они сами должны это понять. И я подозреваю, что румелям не меньше, чем людям, присуще нежелание думать о конце. Это слишком серьезная тема, всю глубину которой большинство из нас просто не способно осознать. А теперь нам и правда пора. Сообщите мне, если вам что-нибудь будет нужно. До свидания, доктор Тарр.
Тарр проследил за тем, как два следователя вышли на улицу, запер за ними дверь и вернулся в комнаты. Нашел лютниста:
– Хватит. Они уже ушли.
Тарр снова услышал гудение, на этот раз оно было громче, чем раньше. Тем временем лютнист растворился во тьме, оставив док-тора Тарра дожидаться, когда прекратится странный звук.
В комнату вошел Дартун Сур.
Глава ордена Равноденствия работал в этом же здании, но док-тор не знал, где именно. Может, это его чертовски темный плащ позволял ему так удачно прятаться в темных углах. Тарр почувствовал, как Дартун словно давит на него своим присутствием и ростом.
– Милый доктор, что за прелестную экскурсию вы провели для ваших гостей? – Дартун схватил его за плечо.
– Благодарю вас, сэр.
– Ну что вы еще мне сегодня приготовили? С тем последним я только что закончил. – Дартун сцепил руки и оглядел комнату с таким видом, как будто он был где-нибудь на ирене.
– Еще одного? – спросил доктор Тарр.
– Конечно, надо дело делать, вы же понимаете. Этим я и занимался в соседней комнате – немного потренировался на трупе постарше. А вы это здорово придумали – заглушить звуки игрой на лютне.
– Ну, я же не мог позволить, чтобы следователь сунул туда свой нос и что-нибудь заподозрил. Надо было предупредить меня, что вы придете. Лютнист – все, что я успел придумать. Пари держу, наш друг Джерид решил, что я совсем чокнутый.
Дартун вновь сцепил руки:
– Нельзя допустить, чтобы инквизиция заинтересовалась нами. Так вы говорили, у вас есть свежие? Чем они свежее, тем легче с ними работать.
– Но у них есть семьи, – воспротивился Тарр. – Невостребованных тел сегодня не поступало.