Ночная бабочка, или История одной любви
Шрифт:
— Думал, тебя уже давно черви жрут!
— Знаешь, — съязвила я. — Любой девушке будет приятно услышать подобное. К счастью, твое предположение неверно, — я встала на ноги, но не двинулась с места: захочет, подойдет сам. Не смотря на свою профессию и довольно грубые слова, в отношении женщин Рихт всегда вел себя джентльменом. Если, конечно, это слово можно применить к простолюдину! Но, по-крайней мере, рук он не распускал.
— Гляди, как заговорила, будто благородная! Да и платье, — Рихт наконец-то разглядел под темным плащом зеленый шелк высшего
— Все меняется!
— Да уж! Променяла ты Жебера. А как же любовь? — Рихт со смехом произнес последнее слово. Но я его веселья не разделяла.
— Тебе ли не знать, что я его ненавидела!
— А то! Помню, как ты пришла ко мне, помню, как и он вскорости явился. Того и гляди, пена изо рта пойдет. До того спешил! Переживал…
— Да! За свои деньги!
Рихт расхохотался.
— И ты за это приласкала его пулей.
Я опешила.
— Он мертв?!
— Да уже почти две недели как. Неужто не знала?
— Даже не предполагала! — губы внезапно пересохли. Никаких эмоций не было. Только удивление. "Но как же так?!" Я ведь часто мечтала избавиться от Дорина, даже если пришлось бы самой вонзить в тело клинок! А сейчас в сердце лишь пустота… — Что произошло?
— Убили парня. Никто из наших не в курсе, кто его приласкал. Почерк незнаком. Думали, чужак. Кое-кто даже намекал, что он чем-то магам досадил. Дорин-то в последнее время совсем зажрался.
— Он всегда был жаден до безумия! — не согласилась я.
— Не скажи, только в последнее время с цепи сорвался. Но, что это мы стоим на холоде? Пойдем провожу.
— До моего дома?
Он как-то странно посмотрел на меня.
— А ты и этого не знаешь? Ну, можно и туда.
— Чего не знаю?
— Увидишь! — коротко ответствовал Рихт и мы, словно две тени, углубились в переулки.
Невидимый для невооруженного глаза, на набережной стоял Мишель. Да, Селин удалось его удивить. Еще как!
Мой дом находился в довольно необычном месте. С одной стороны он выходил на набережную, то есть примыкал к благопристойным кварталам. С другой потянулись трущобы — излюбленное место воров и убийц. У дома было два выхода, но в детстве, точнее, пока родители были живы, мне было разрешено выходить лишь на набережную — через парадный вход.
В черный входили слуги, работники отца, а также некоторые клиенты, что возжелали анонимности. Когда я стала работать на Дорина, то почти перестала пользовать парадным входом. Большинство гостей хотело сохранить свое посещение в тайне от общественности. Другие редко захаживали. Чернь обычно довольствовалась более доступными,
Поначалу я не заметила на улице ничего необычного. Кое-где горели огни, другие же дома были черны, словно ночь. Привычная картина. А затем… Дом… его не существовало. Перед глазами стояло пепелище…
С очей покатились непрошенные слезы. Я присела и поглядела на пепел. Взяла в руки небольшую горсточку и начала медленно высыпать его назад на землю. "Что же здесь произошло?" Ответа не было, да и не могло быть!
Слезы все капали и капали. И через несколько мгновений мое лицо было уже мокрым. Но мне было все равно. Я ничего не видела и не слышала, растворившись в своем горе.
— Ну, хватит, хватит! Подумаешь, каменюка. Правильно говорят: бабам лишь бы слезы лить! — с толикой доброты в голосе произнес Рихт
Я не сказала ни слова в ответ, но все же встала с холодной земли. Ничего поделать было уже нельзя. Как и два года назад. Но тогда я потеряла родителей. Сейчас… Рихт прав — какую-то каменюку! А воспоминания, что были с ней связаны… не обо всех из них хотелось помнить!
Я вытерла краем плаща мокрое лицо (платка, как обычно, поблизости не оказалось!)
— Спасибо, что показал мне это. Я пойду.
— Подожди, мы еще недоговорили.
— О чем ты? — я устало повернулась к Рихту.
— Я бы не хотел, чтобы ты досталась Кабату, или даже Бургомиру, — вроде издалека начал Рихт, делая шаг навстречу ко мне.
Я прищурилась. Кабат, Бургомир… Слишком долго я жила вблизи трущоб, чтобы не знать эти имена. Главари шаек, что поделили между собой Авиан. Стезя Кабата — ограбления, но и убийствами не брезговал, хотя, скорее по необходимости, если заставал хозяина в доме. Бургомир сотрудничал с аристократами. Тут и яды, и шпаги, коей "случайно" проткнули дворянина и похищения, а порой простые ограбления.
Двое других главарей, что не были названы — Рихт и Дорин. Рихт — убийства. Любые. В свое время считала, что его люди, "приласкали" моих родителей. Дорин занимался девушками и нищими. Заходил к каждой и снимал оброк. Порой задерживался. Как он говорил — проверял товар! А затем и на паперть наведывался — к нищим. Правда, тут надолго не задерживался.
Сейчас, с его смертью, многие захотели ухватить лишний кусок пирога. И я была частью этого куска!
— Хочешь сказать, со смертью Дорина они… нет… вы переделили город. Все его девушки…
— Мне всегда нравилось не только твое тело, но и ум. Другая бы еще час догадывалась. — Рихт причмокнул губами, выражая восторг. — Пойдем, покажу тебе твой новый дом.
Убийца взял меня за руку, но я вырвалась.
— Нет! Я с этим покончила!
— Не вовремя ты решила показать норов, крошка. Не хочешь, заставим! — Рихт поднял руку, но я оставалась совершенно спокойной
— Ты же не бьешь женщин?
— Я — нет! — Рихт впился ногтями мне в руку, причиняя боль. — У меня найдутся те, кому это принесет удовольствие!