Ночная фиалка
Шрифт:
— Но… вам не придется жениться, чтобы усыновить ребенка? — как-то странно нахмурилась княжна.
— Возможно.
Княгиня очень внимательно посмотрела на дочь, затем обратила взволнованный взор на мужа.
Разговор о ребенке прекратился, и потекла неспешная обыденная беседа, в которой Виола почти не принимала участия. Мысли ее были заняты только мсье Бертье и его странным поведением.
Он по-прежнему хотел жениться на княжне. И с этим ничего не поделаешь. Мужской нрав лишь на мгновение возобладал над его любовью к Элине. Теперь он, разумеется, смущен и старается любым способом
Девушке показалось, что она слышит слова мадемуазель Аделаиды по этому поводу. Наставница так старательно учила свою воспитанницу, как себя достойно вести, так часто говорила о всевозможных глупостях, которые совершают неразумные молодые девицы… И вот все ее предостережения улетучились, стоило лишь этому красавцу снизойти до такой простушки, как она. Девушке подумалось, что она недопустимо влюблена в Бертье. Но мадемуазель Аделаида учила, что любовь — опасный враг для неопытного рассудка, и ее надо пить маленькими глоточками, как во время приготовления вишневого ликера… Ох уж, этот ликер!
Приближалось Рождество. В доме стоял терпкий аромат зеленых хвойных гирлянд, заманчиво пахло ванилью, корицей и копченостями. Виола и Элина часто бродили, обнявшись, по всему дому. Они о чем-то весело смеялись, но каждый раз смолкали, стоило лишь ему встретить их. В свою очередь Мишель, считая, что именно Виола виновна в его смятении, старательно избегал с ней встреч, но стоило лишь девушке возникнуть перед ним, как его злое недовольство уступало место теплоте, нежности и желанию.
В общении с Элиной так же начались сплошные проблемы. Однажды он случайно поймал взгляд, который девушка бросила из-под опущенных ресниц на герцога. Шовиньи стоял с книгой у окна и, казалось, не заметил этого. Почувствовав, что на нее смотрят, княжна оглянулась и, увидев Мишеля, смущенно улыбнулась. Щеки ее заметно порозовели. Он похолодел. Он не знал, что делать, и принялся с деланным интересом рассматривать китайскую вазу. Элина передернула плечиками и направилась к двери. Герцог тут же оставил книгу и поспешил за ней.
Мишель уже давно понял, что у Шовиньи серьезные намерения, а также то, что не в состоянии соперничать с герцогом. Этот юноша сумел легко и быстро найти общий язык с княжной. Они все время весело перешептывались о каких-то своих делах, обсуждали охоту, вспоминали снегирей, для которых сделали кормушку среди ветвей старой рябины. Похоже, что даже в вопросе воспитания маленького Лео герцог знал намного больше, чем сама Элина. Было совершенно очевидно, что Шовиньи полностью отстранил его от княжны. Впрочем, нет. Конечно же, их отношения с Элиной остались такими же теплыми, как и прежде. В первые дни после приезда он рассказал ей о своем новом доме, и она выслушала его с воодушевлением, надавала массу дельных советов. Но все это по-прежнему находилось в рамках привычной дружбы. Он не мог заставить себя признаться, что любит ее, не мог с нежностью прикоснуться к ней, опасаясь, что это огорчит ее.
Сознание того, что гость опередит его, делало Бертье злым и неуверенным в себе. Он старательно боролся с этими чувствами, понимая, что они — плохие советчики в деле любви.
Огонь в камине подобрался к углю, и его слабые вспышки уже не давали сильного света. Мишель отошел в глубину комнаты, хотя знал, что она спит и не подозревает, что в ее комнате кто-то притаился. Девичье дыхание было спокойным. Легкость ее сна пробудила добрые чувства в глубине его души. Странно, но в ее спальне он вдруг ощутил спокойствие, словно вернулся к себе…
Пусть это произойдет. Любовный голод, который он стремился утолить, вошел так глубоко в его сознание, в центр его существа, что стал им самим. Между ними уже возникла незримая связь, и с этим ничего нельзя поделать.
Были вещи, которые он еще не познал, но ощущал так ясно, что они казались реальными. Одно прикосновение — и он знал, что затем произойдет…
Элина хотела детей. Своих собственных. Их детей. Но он не мог заставить себя прикоснуться к ней и поцеловать. Даже легким шутливым поцелуем. Братским поцелуем. Та, что обжигала его желанием, была не Элина. А его разум презирал то, что так страстно желало его тело.
Он оставил ее мирно спящей и удалился в холодную ночь. Он чувствовал себя отстраненным от людей, от их тепла. Казался себе чужаком, призраком в безмолвном лунном свете.
— У меня есть прекрасный подарок для Мишеля, — Элина качала на коленях маленького Лео. — Бритвенный набор и зеркало. Ему понравится.
Виола подумала о колье, которое он купил для княжны. Его холодная жаркая тяжесть мгновенно всплыла в памяти.
— А что ты ему подаришь? — княжна внимательно посмотрела на свою компаньонку. — Ты должна была подумать об этом. Он должен иметь твой подарок.
— Не думаю, что это необходимо, — Виола старательно склонилась над вязанием детской кофточки. — Я всего лишь его секретарь.
— Но он тебе непременно что-нибудь подарит. У него талант выбирать подарки. Мишель точно знает, чем угодить всем домашним.
Виола делала вид, что считает петли. У нее уже приготовлены рождественские дары для семьи князя, и она давно раздумывала о том, что можно преподнести Бертье, но так и не решила, стоит ли вообще это делать.
— Как вы считаете, что ему может понравиться?
— Ох, Лео, что ты творишь! Дай мне подумать, милый. Возьми эту игрушку… Жаль, что здесь в поместье нельзя купить ничего приличного. Если бы ты подумала об этом раньше, то могла бы заказать чернильный прибор. А теперь слишком мало времени… Что ж, может быть, ты вышьешь его инициалы на носовом платке?
Предложение княжны опечалило Виолу. Бритвенный набор, чернильный прибор, бриллиантовое колье и — носовые платки.
Сердце заныло. Она вспомнила его лицо в отсветах уличного фонаря за ее окном, быстрое прикосновение его руки, когда он вложил в ее ладонь маленькое колечко. Она носила его на пальце.