Ночная игра

Кеньон Шеррилин

Она поежилась, когда официант отошел от них.

– Надеюсь, аркадиане не болеют сахарным диабетом.

– Мы не болеем. У нас сильный иммунитет ко всему, кроме насморка и пары болезней, довольно редких в нашем роду.

– Что за болезни?

– Ничего, о чем ты должна волноваться. Самая худшая – та, которая отнимает у нас способность использовать магию.

Она вздрогнула и попыталась представить Вэйна без его магических способностей. Скорее всего, это его убило бы.

– Это то, что случилось с твоей матерью? Она говорила, что не может перемещаться во времени.

–

Нет, это дело рук моего отца. После того, как она его кастрировала, и перед тем, как истощились его силы, он лишил ее многих способностей, чтобы быть уверенным, что она не вернется убить его.

Брайд закрыла глаза, испытывая боль сочувствия.

– Какой ужас, они были взаимосвязаны, да?

– Да. Но по правде, это к матери я чувствую жалость. Мой отец не должен был причинять ей боль. По мне, он получил то, что заслуживал. Я только желаю, чтобы нашелся какой-нибудь способ снова сделать ее цельной.

Брайд крепко сжала его руку.

– Не могу поверить, что ты проявляешь к ней сострадание, принимая во внимание то, что она была готова тебе сделать.

– Поверь, это только потому, что я вовремя до тебя добрался. Если бы они тронули хотя бы волос на твоей голове, никто из них сейчас не стоял бы на ногах.

От смертоносных ноток в его голосе по ее спине пробежала дрожь. Он имел в виду именно это, и у Брайд не было сомнений в том, что он мог убить кого угодно.

Она откинулась на спинку, когда официант вернулся с их заказом и поставил его на маленький, круглый стол.

Брайд с опаской уставилась на три булочки на ее тарелке.

– Они тебя не укусят, – поддразнил Вэйн. – Смотри.

Он взял салфетку, ухватил ей усыпанный сахарной пудрой пончик и откусил. В подтверждение его слов, сахарная пудра не рассыпалась повсюду, как это обычно бывало.

Решив ему довериться, она сделала так же и быстро обнаружила, что пока Вэйн рядом, она точно может не бояться испачкаться с головы до ног.

Эта мысль ее развеселила.

Брайд съела два пончика и потягивала молоко, пока Вэйн приканчивал свою порцию.

– Ты не будешь доедать? – спросил он.

– Я сыта.

Потом, видя подозрение в его взгляде, она добавила:

– Клянусь. Валериус накормил меня обедом из пяти блюд.

– Хорошо для него. Ему лучше кормить мою женщину.

Покачав головой, она пододвинула к нему свой пончик.

– Бери. Я знаю, что ты хочешь.

Он не стал спорить.

Закончив, он встал и помог ей подняться. Обняв ее одной рукой за плечи, он прижал Брайд ближе, и они не спеша перешли улицу, направляясь туда, где вдоль Декатур в ряд выстроились экипажи.

Он подвел ее к самому первому из них и помог забраться. Брайд уютно уселась, пока он расплачивался с женщиной-возницей, а потом присоединился к ней.

Когда возница спокойно направила мула Цезаря по улице к Парковому кварталу, Вэйн бережно прижал ее к груди.

– Вы молодожены? – спросила Микаэла, возница.

Вэйн посмотрел на Брайд.

– Полагаю, так и есть, – ответила та, не зная, как еще ответить на вопрос Микаэлы.

– Я так и подумала. У вас такой влюбленно-счастливый

взгляд. Я всегда могу определить это.

Брайд закрыла глаза и вдохнула теплый мужской запах Вэйна, размышляя о том, что ей очень понравилось бы съесть его. Копыта мула стучали по Французскому кварталу, а она слушала под щекой стук его сердца. Из зданий и автомобилей, мимо которых они проезжали, иногда долетала музыка: джаз, зайдеко [47] , рок и даже иногда кантри.

Если бы в воздухе не витал намек на холод, ночь была бы очень приятной. Родной город никогда не выглядел для нее таким красивым. Они проехали улицу, ведущую к ее магазину, и она вспомнила, как впервые увидела там Вэйна.

47

Зайдеко– типичная танцевальная музыка афроамериканцев из южной Луизианы, аккордеон и гитара.

Казалось, что это случилось едва ли не вечность назад.

Вэйн наклонил голову и прижался щекой к ее макушке, обняв ладонью ее лицо.

Они не произнесли ни слова, пока возница указывала на достопримечательности и строения.

Обнимая Брайд, Вэйн едва дышал. Прикосновение к ее коже было подобно поглаживанию атласа. Эта женщина для него бесценна. В тот день, когда он впервые увидел ее у прилавка Саншайн, с тенью грусти в ее глазах, он почувствовал себя так, словно родился заново.

Он не хотел думать о будущем без нее.

Во время визита к Фангу он рассказал брату о Брайд в надежде, что это поможет вывести того из ступора.

Не помогло.

Если уж на то пошло, казалось, что это еще больше подавило брата.

Как он жалел, что не знает способа достучаться до Фанга. Отчасти он чувствовал себя виноватым в том, что Брайд принесла ему счастье, в то время как его брат был столь несчастен.

Но он не хотел снова стать таким, каким был до того, как нашел ее. Впервые в своей жизни он не должен был прятать себя от своей возлюбленной. Настолько невероятно было чувствовать себя совершенно честным в том, кем и чем он был.

Она не судила его или ненавидела за те ошибки, которые принадлежали не ему. Она приняла его, что оказалось самым большим чудом из всего.

Экипаж вернулся на Декатур слишком скоро. Вэйн вышел первым, потом помог спуститься Брайд. Дав чаевые вознице, он повел ее к Собору Святого Людовика [48] .

– Хочешь пойти потанцевать?

Брайд закусила губу. Она не танцевала много лет.

– Мне бы очень хотелось.

– У тебя есть любимый клуб?

Она отрицательно покачала головой.

48

Старинный католический собор на Джексон-скуэр во Французском квартале Нового Орлеана. Назван в честь святого – покровителя города. Одна из достопримечательностей Нового Орлеана.