Ночная музыка

Мойес Джоджо

Байрон уже собрался было залезть в спальный мешок, но тут его внимание привлек странный металлический блеск. Блеск новехонького металла, а не заржавевших, потемневших от времени крюков и засовов – непременной принадлежности старого дома. Байрон направил луч фонаря на таинственный предмет. В углу возле двери на кухню стояла переноска для животных. Новехонькая проволочная переноска с толстым поддоном внизу, годящаяся, например, для маленькой кошки.

Байрон поднял переноску и неожиданно заметил на дне катышки помета. Выходит, переноску использовали вовсе не для кошки.

Замок на двери, закрывающей черный ход на кухню, был сломан.

Байрон сел на пол, все неприятности в мгновение ока были забыты. Он думал о незваном госте в кухне над ним.

13

Ей говорили,

что в таком большом, таком ветхом доме главное – пережить зиму. Что станет своего рода испытанием на прочность. По углам будут гулять бесконечные сквозняки, прохудившаяся крыша – грозить протечками, с озера – вечно тянуть сыростью. Но теперь, с наступлением лета, Изабелла обнаружила, что тепло как будто вселило дух сопротивления в ее дом. Словно сама Природа теперь знала, что последний из рода Поттисворт почил в бозе, а его место узурпировал новый человек, решивший переделать Испанский дом, кирпичик за кирпичиком, дюйм за дюймом, под себя. Колокольчики, тюльпаны и гиацинты, успевшие беспрепятственно размножиться, проклюнулись из земли, а между камнями вокруг дома уже показались зеленые ростки сорняков – ядовитого крестовника и вездесущего мокричника. После долгих недель непрерывных дождей каменистые выступы покрылись мхом, живые изгороди из ежевики и увитых плющом кустов привольно разрослись. А трава зеленым ковром с цветочным рисунком из лютиков и одуванчиков покрыла гравийные дорожки и тропинки. Упавшие старые фруктовые деревья служили Изабелле немым укором, напоминая, что она плохо заботится о саде. Словно в ответ на зов Природы, кролики опутали землю хитроумной сетью нор, грозящих вывихом лодыжки, а кроты, ведущие неприкрытую подрывную деятельность, усеяли все вокруг могильными холмиками свежевырытой земли.

Внутри дела обстояли несколько лучше. Мэтт с помощниками каждый день приходили и уходили, пробивая дыры в стенах и, по всей видимости, снова их заделывая. Изабелла даже видела явные улучшения: крыша больше не текла, а печная труба – не кренилась набок. Благодаря канализационной трубе в ванной грязная вода больше не являлась потенциальным источником брюшного тифа, а на кухне появились новые полы и вполне приличная раковина. А еще несколько новых окон, горячая вода время от времени и частично установленная система отопления, которая обещала тепло следующей зимой, а пока благополучно протекала на перестеленные деревянные полы.

И тем не менее у Изабеллы до сих пор не имелось нормально функционирующей ванной и, несмотря на ее настоятельные просьбы, розетки для холодильника на кухне. Но, что самое важное, у нее была целая гора выписок с банковского счета, где были указаны постоянно растущие расходы, а еще тетрадь, куда она заносила все работы, в необходимости которых ее уверял Мэтт Маккарти, и суммы, которые он называл. Цифры со множеством нулей приводили Изабеллу в ужас.

Изабелла провела целое утро за кухонным столом, систематизируя выписки со счета в тщетной попытке реально оценить свое финансовое положение. У нее было такое чувство, будто она ходит по краю пропасти. Остается только одно, думала она. Ведь я отвечаю за все. У детей, кроме меня, никого нет, они целиком и полностью зависят от меня. И они, похоже, твердо верят, что я справлюсь с поставленной задачей.

В эту минуту в кухню вошел Мэтт с пакетом круассанов прямо из булочной и плюхнулся на стул напротив Изабеллы.

– Попробуйте. – Он поднес круассан к ее губам. – Очень вкусно. Откусите кусочек. – Она поймала его взгляд, устремленный на ее полуоткрытый рот, и неожиданно смутилась. Мэтт широко ухмыльнулся: – Правда, хороши?

У Мэтта были крупные руки с квадратными пальцами, загрубевшими от тяжелой работы. И когда она кивнула, жуя круассан, он снова улыбнулся, словно в подтверждение своих мыслей. Теперь он часто приносил ей продукты: натуральный кофе, который она заваривала специально для него, яйца, что ему подарили на работе в другом

месте, шоколадные маффины и кексы, когда кто-то из его бригады ездил в город. И она не знала, то ли радоваться его присутствию, поскольку он избавлял ее от необходимости оставаться один на один с крысами, протечками и неработающей плитой, то ли опасаться, поскольку в доме он вел себя куда более по-хозяйски, чем она сама. Он обладал своеобразной харизмой, под влиянием которой Изабелла вечно шла у него на поводу в том, что касалось ремонтных работ, хотя изначально планировала нечто совершенно другое.

– Нет, вы только поглядите на свои руки! – воскликнул он, когда она взяла еще один круассан, и, увидев стоящего в дверях Байрона, добавил: – Байрон, погляди. Ты когда-нибудь видел такие пальцы? – Он дотронулся до ее руки, вогнав Изабеллу в краску.

– Я их постоянно берегла, – объяснила она. – Мои руки особо не приспособлены к домашней работе. Только к игре на скрипке.

– Ни пятнышка, ни вмятинки. Они такие гладкие. Точно… – Мэтт повернулся к Байрону. – Точно руки статуи, да?

Байрон буркнул нечто нечленораздельное в знак согласия, и Изабелла вдруг почувствовала себя полной идиоткой. Мэтт допил кофе и встал со стула.

– Только не вздумайте съесть все сразу! – крикнул он уже с порога и вышел из кухни.

Изабелла посмотрела на свою изрядно похудевшую чековую книжку и скомканный бумажный пакет рядом. Нет, даже самый вкусный круассан вряд ли исправит ей настроение. Выписки со счета со всей полнотой подтверждали ее худшие опасения. Она сгребла их в кучу. Из окна Изабелла видела, как Мэтт руководит человеком на экскаваторе. Они прокладывали дополнительную трубу к внешнему источнику.

Это пора прекратить, сказала она себе. И уже неважно, в каком состоянии дом. Ведь у нее практически ничего не осталось.

Выйдя из дома, Изабелла побрела по высокой траве. На ней была длинная юбка и свободный шерстяной кардиган. Волосы густой волной рассыпались по плечам, ветер развевал падавшие на лицо непослушные пряди. Мэтт подошел к экскаватору и отдал Байрону чертежи Свена.

– Я принесла вам обоим чая. – Изабелла протянула две кружки.

Мэтт ухмыльнулся Байрону:

– Миссис Ди умеет за нами ухаживать. Не то что некоторые, а, Байрон? Спасибо вам. – Он смотрел, как Байрон берет кружку черными от земли руками. – Мы вот тут обсуждали, что раньше здесь были огород и фруктовый сад. До того как рухнула вон та стена. – Мэтт махнул рукой в сторону провала, обрамленного раскрошившимися красными кирпичами. Он еще помнил тот огород, помнил и посаженные шпалерой яблони с романтическими названиями. – Кстати, несколько деревьев все же уцелело. И этой осенью вы можете получить неплохой урожай.

Если вы все еще будете здесь, мелькнуло у Мэтта в мозгу.

Байрон опустил свою кружку:

– Да, на огороде осталось несколько возделанных грядок. Там раньше выращивали овощи. Может, Тьерри захочется посадить кое-какую зелень. Моя племянница, например, любит выращивать овощи. – Это была самая длинная речь, которую Байрон был способен выдать экспромтом. – А я покажу ему, что к чему, – продолжил Байрон. – Горошек сажать довольно легко.

– Да, ему наверняка понравится, – убрав упавшие на лицо волосы, ответила Изабелла. – Спасибо.

Байрон подошел поближе, шаркая облепленными грязью башмаками:

– А еще я хотел бы извиниться за ту историю с крысой. Я спрятал ружье на чердаке, там до него никто не доберется.

– Спасибо, – повторила Изабелла.

– Не думаю, что крысы побеспокоят вас снова.

– Вот уж этого ты точно не можешь знать наверняка, – покачал головой Мэтт.

– Нет, могу, – отрезал Байрон, не поднимая глаз. – Думаю, я могу сказать, что с крысами покончено навсегда.

– Ну… У меня словно камень с души свалился, – согласилась Изабелла. – Эта крыса мучила меня в ночных кошмарах. Я глаз не могла сомкнуть… Кстати, – повернулась к Мэтту Изабелла, – можно вас на пару слов? Мне надо поговорить насчет работы.