Ночная музыка
Шрифт:
Изабелла выдернула последний клубень, оторвала ботву и заровняла грядку. Затем принялась стряхивать с рук налипшую землю и подпрыгнула от неожиданности, услышав:
– Да, они по-прежнему прекрасны. – Опираясь на лопату, у нее за спиной стоял Мэтт. – Ваши руки по-прежнему прекрасны, – повторил он.
Изабелла окинула его внимательным взглядом, затем встала с колен и взяла мешок.
– Ну и как там моя ванная? – нарочито небрежно поинтересовалась она. – Вы вроде бы собирались закончить к началу недели.
– Давай сейчас не будем об этом, – сказал Мэтт. – Вот уж
– Мэтт, что за бред? Нет никаких «нас», – отрезала Изабелла, подняв с земли ведро.
– Ты не можешь так говорить. – Он подошел к ней вплотную, и Изабелла забеспокоилась, что их могут увидеть дети… или еще кто-нибудь. – Изабелла, я ведь был там. – Он перешел на интимный шепот. – И я помню, что с тобой было… что с нами было… А то, что я сказал потом, просто ошибка, недоразумение. Я все время думаю об этом. О нас.
Изабелла решительно направилась к дому.
– Мэтт, пожалуйста, прекрати, – сказала она.
– Изабелла, я все понимаю. Я еще тогда все почувствовал.
Она резко развернулась в его сторону:
– Возможно, будет лучше, если я сейчас заплачу за сделанную работу и мы на этом закончим.
– Изабелла, я нужен тебе здесь. Никто лучше меня не знает этот дом.
– Очень может быть, – бросила она в пространство, – но не думаю, что кому-нибудь из нас это пойдет на пользу, так? Заканчивай с ванной комнатой, а потом… – Она наконец дошла до двери на кухню. – Ладно, мне надо идти. – Она закрыла дверь и осталась стоять, бессильно прислонившись к ней.
– Изабелла? В чем я провинился перед тобой? Почему ты со мной так? – (Она надеялась, что ему хватит благоразумия не ломать дверь.) – Изабелла, той ночью я совсем другое имел в виду. Просто неудачно выразился.
– Я не желаю это обсуждать, – заявила Изабелла.
Прошла еще одна мучительная секунда. Затем она снова услышала его голос, бархатный, вкрадчивый, причем совсем близко, словно он прижался губами к двери.
– Ты не можешь делать вид, будто ничего не изменилось.
Изабелла долго вслушивалась в напряженную тишину за дверью, а когда его шаги стали удаляться и наконец стихли, облегченно вздохнула. Она поднесла к лицу испачканную в земле руку, которую и сама-то с трудом узнавала, и увидела, что пальцы мелко дрожат.
Домой Мэтт возвращался один. Байрон, который за весь день не сказал ему ни слова, исчез еще до того, как Мэтт закончил работу, а Энтони заявил, что хочет еще немного побыть с Китти.
– Тебя мама ждет, – сказал Мэтт, в глубине души завидуя возможности сына оставаться в этом доме сколько хочется.
– Нет, не ждет. Я предупредил ее, что останусь здесь посмотреть фильм. Ты никогда не слушаешь.
При иных обстоятельствах Мэтт наподдал бы сыну как следует за непочтительность, но его внимание отвлекла Изабелла, которая, пропустив мимо ушей их словесную перепалку, настраивала на верхнем этаже скрипку. Мэтту было невыносимо слышать ее игру. Музыка навевала непрошеные воспоминания о той ненастной ночи, когда она, тяжело дыша, извивалась под тяжестью его тела. Он решительно
Мэтт свернул к своему дому и в сердцах хлопнул дверью машины. Берни, прихрамывая, выскочил ему навстречу, но Мэтт равнодушно прошел мимо старого пса, поскольку голова была занята совсем другим. Нет никаких «нас», сказала она, словно проведенная вместе ночь была ошибкой.
Он открыл духовку и обнаружил, что там пусто.
– Где мой обед? – крикнул Мэтт во всю глотку, чтобы Лора услышала на втором этаже. Но ответом ему была лишь мертвая тишина в доме. Тогда он принялся обходить кухню, заглядывая в кастрюльки. – Где мой обед? – повторил он, увидев в дверях Лору.
– Привет, дорогая. Хорошо провела день? Чудесно, спасибо, – произнесла Лора ровным голосом.
– Привет, любимая, – демонстрируя ангельское терпение, отозвался Мэтт. – Я только хотел узнать, где мой обед.
– Ну… в морозильнике есть отбивные, а в холодильнике – суп в коробке и холодный цыпленок. Сыр и печенье. Выбирай, что душе угодно. – (Мэтт злобно уставился на жену.) – Мэтт, ты уже несколько недель категорически отказываешься сообщать мне, когда придешь домой и придешь ли вообще. Поэтому я решила, чего зря беспокоиться. Ты и сам сможешь себя обслужить. Начиная с сегодняшнего дня.
– Это что, шутка такая? – встрепенулся Мэтт.
Жена ответила ему недружелюбным взглядом:
– Нет, Мэтт. Я не нахожу в этом ничего смешного, но я тебе не какая-нибудь там судомойка. И если ты даже не соизволишь сказать мне «привет», когда приходишь домой, то с какой стати я должна надрываться и готовить тебе ужин?
– Эй, не советую меня доставать. Я только прошу дать мне поесть.
– Вот я тебе и говорю, где что лежит. У нас полно еды. Единственное, что тебе надо сделать, – положить ее на тарелку.
Лора даже подпрыгнула от неожиданности, когда Мэтт изо всех сил хлопнул рукой по столешнице.
– Значит, это твоя месть, да?! Твоя мелкая, жалкая месть? Лора, интересно, а где, по-твоему, я провел весь день? В доме через дорогу, вместе с твоим сыном, делая то, что ты просила, то, что приближает нас к получению этого треклятого дома. Прокладывая трубы. Устанавливая ванны. Меняя окна. И только потому, что тебе, видишь ли, не хватает моего треклятого внимания, ты пытаешься взять надо мной верх, уморив меня голодом.
– Мэтт, нечего на меня наезжать. Ты не хуже меня знаешь, о чем идет речь.
– Все. Я пошел в паб. Только этого мне еще не хватало после тяжелого трудового дня! – Он протиснулся мимо нее к двери. – Там я получу ужин. И радушный прием, черт возьми!
– Отлично! – крикнула Лора, когда он забрался в минивэн. – Возможно, ты и постель там тоже получишь!
Даже двойная компенсация морального ущерба в виде лазаньи из микроволновки и нескольких пинт пива не смогла поднять Мэтту настроение. Он сидел за барной стойкой и, погруженный в мрачные мысли, односложно отвечал на вопросы назойливых посетителей.