Ночная охота
Шрифт:
Дело в ней. Только в ней. Безвозвратно, несомненно, в ней.
Дрожь пробегает у меня по спине. Подумать только, если бы я навредил ей, вычеркнул ее из своей судьбы еще до того, как заглянул под слои, под которыми она так тщательно скрывается.
Черт.
Одна мысль о ней способна поставить меня на колени. Я ни за что на свете не смогу сделать ничего такого, что могло бы снова оказать негативное воздействие на эту женщину.
Уверен, она могла бы составить длинный список всех способов, которыми я уже облажался. Я буду отрицать это
Выросший на территории Кеннера, я усвоил, что нужно бороться за своих, за свою семью и за свою землю. Я верю во все эти ценности; я просто не верю в имя Кеннер. Не после того, чему я стал свидетелем.
В отце нет ни капли семейных ценностей. Он эгоистичен, расчётлив и безрассуден — все те качества, которыми не должен обладать настоящей альфа. Вместо этого он обладает всеми чертами вампира в теле волка, и он приведёт всех нас к гибели.
И всё же, когда я смотрю в изумрудные глаза, которые взирают на меня сверху вниз, как ангел с небес, я знаю, что эти ценности всё живут во мне. За исключением того, что моя семья, моя земля — она не Кеннера, она моя.
Была причина, по которой Рейден, Броди, Крилл и я должны были найти друг друга и завязать крепкую дружбу. Это было ради неё. Теперь они больше, чем мои друзья, они — семья, которую я не знал, что искал, и в которой так отчаянно нуждался. Теперь у нас есть центр, связующая нить, которая держит нас всех вместе.
Я сглатываю, отчаянно пытаясь найти слова, чтобы выразить то, что кипит у меня внутри, не отпугнув ее первым же звуком.
Она моя Альфа. Моя гребаная королева. И она исцелила меня, как это сделал бы любой Альфа. Если бы глубоко в ее венах не жила дремлющая волчица, она ни за что не смогла бы мне сейчас помочь.
Но я не знаю, как выразить всё это дерьмо. Я не умею ничего, кроме как изолировать себя. Даже мои друзья не знают меня настоящего, но с Адди, чёрт… Я хочу чувствовать всё, вместо того чтобы подавлять это.
Но все, что я умею делать, — это поклоняться ей, используя свое тело. По крайней мере, я знаю, что могу показать ей, что я чувствую.
Мой разум успокаивается, а тело оживает.
Инстинктивно потянувшись к ней, я скольжу руками по ее бедрам, и медленно поднимаюсь к ее талии, наблюдая, как ее зрачки расширяются, приглашая меня быть ближе.
Мои пальцы забираются под подол ее футболки, обнажая ее подтянутый живот, и я с благоговением глажу ее кожу.
— Кассиан, — выдыхает она, и в ее словах появляется хрипотца, когда она вздрагивает.
— Шшш. — Я поднимаю на нее взгляд и провожу языком по нижней губе, прежде чем снова сосредоточиться на ее теле.
Приподняв материал повыше, я широко провожу руками по ее коже, наблюдая, как по ее телу бегут мурашки. Дыхание застревает у меня в горле, и желание скручивает каждую клеточку моего тела, пока я пытаюсь унять бешеный пульс в ушах, но это бесполезно. Сдерживаемая потребность во мне не утихнет, пока я не возьму часть
Между нами остается минимальное расстояние, и с одним прерывистым вдохом я сокращаю его, проводя губами по ее обнаженному животу, а пальцами обхватывая ее талию.
Она ахает, замирая от мягкого прикосновения, и когда я провожу губами вокруг её пупка, не отрывая взгляда от её глаз, её вздохи превращаются в стоны.
Положив руки мне на плечи, она смотрит на меня сверху вниз, в то время как предвкушение пригвождает её к месту, и я знаю, что она именно там, где я хочу её.
Черт.
Проводя языком по её мурашкам, я отпускаю её талию, чтобы дотянуться до застёжки плаща, накинутого на её плечи. Он падает на пол одним быстрым движением, каким-то образом забирая с собой весь кислород, и я смотрю на нее с желанием.
— Я, блядь, не могу дышать, — хрипит она, точно подтверждая мои чувства, и я мычу в знак согласия, когда снова тянусь к подолу ее футболки, только на этот раз она помогает мне снять ее со своего тела.
Ее упругие соски — первое, что привлекает мое внимание, напряженные и нуждающиеся под черным кружевом, которое не в состоянии скрыть их от моего взгляда. Я не двигаюсь к ним, хотя мне очень хочется. Вместо этого я просовываю руки под пояс ее брюк и медленно спускаю их по бедрам.
Она сохраняет равновесие, положив руки мне на плечи, а я быстро снимаю с нее все, пока она не остается в черном кружевном лифчике и таких же трусиках.
Черт меня побери.
Никогда еще ангел не выглядел так греховно.
Наконец-то отрывая рот от ее кожи, я откидываюсь назад, чтобы хорошенько рассмотреть женщину, которая заявляет права на каждый дюйм моего тела, даже не пытаясь. Она не прячется от моего пристального взгляда, когда я оглядываю ее с головы до ног. Ее уверенность, кажется, только возрастает, и она расправляет плечи, расцветая под моим оценивающим взглядом.
Когда мой взгляд останавливается на вершине ее бедер, я не могу остановиться. Моя рука протягивается, обхватывая ее сладкую киску, что ставит меня на колени. Она стонет, ее крики гораздо приглушеннее, чем я хочу, но это мгновенно исправляется тем, как она трется о мою ладонь, желая большего.
— Эта киска просто обожает, когда ее наказывают, — выдыхаю я, и ее зубы впиваются в нижнюю губу, когда она сдерживает очередной стон.
Свободной рукой я вслепую обшариваю кровать рядом со мной в поисках нужного материала, прежде чем накинуть его ей на плечи. Она не сопротивляется, она не отталкивает меня, она ничему не препятствует.
Мне требуется вся моя сила, чтобы убрать руки от ее киски, чтобы я мог застегнуть застежку вокруг ее шеи, но, когда я это делаю, это того стоит.
— Тебе идет зеленый, Альфа, — заявляю я, наслаждаясь плащом своего истока, накинутым на нее.
Я снова обхватываю ладонью ее киску, — мое любимое занятие, — наблюдая, как ее глаза расширяются и бурлят от смеси эмоций, которые я не могу до конца расшифровать.
Она слишком много думает.
— Ты готова рискнуть превратиться в своего волка, Адди? Не сейчас. Прямо сейчас ты вся, блядь, моя, но скоро?