Ночная смена
Шрифт:
Перспектива воевать со всем неживым населением Петроградской стороны как-то не воодушевляет. Жило здесь не меньше 160 000 человек. Сколько сейчас бродит нежитью — неизвестно. Но куда больше, чем в Кронштадте…
Кто-то из хозяйственников спрашивает — а как насчет связаться с войсковыми частями? Отставники хмуро смотрят на штатского профана и за всех отвечает Охрименко:
— Нету под Петербургом частей. Ближайшая более-менее боеспособная — в Борисовой Гриве. Туда еще добираться надо.
— Но ведь в Сертолово стоят танкисты!
— Сертоловская бригада расформирована
— Но не может же быть так, что никаких частей!
— Может. И есть.
К моему удивлению поднимается Званцев. Наконец он может привычно одернуть китель, как и положено — стоя.
— Имею информацию: во-первых, завтра в 17 часов для медиков будет проводиться семинар на тему «Патология медицины катастроф» на базе нашей больницы, в связи с чем начмедслужбы Крепости приглашен для участия. Во-вторых, в районе Петергофа проявилась живая группа, в составе которой есть живой суд-медэксперт. Мы собираемся провести там спасательную операцию, так как судмедэксперт нам нужен.
— Зачем вдруг вам запонадобился судмедэксперт?
— Сейчас идет плановая зачистка жилых районов города Кронштадта от неупокоенных. Уже сейчас есть несколько случаев, подозрительных тем, что возможно это было сведение счетов с живыми, а не упокоение. Сами это разобрать мы не можем, у нас там на улице Мануильского самая вакханалия была. Пока никого живых не обнаружено, а решать надо быстро…
К слову сказать — там же в этой петергофской группе два исправных УАЗа. Совсем рядом — танкоремонтный завод, на котором в прошлом году довелось быть — и видеть БРДМ среди прочей бронетехники, а также птицефабрика. Потому предлагаем провести разведку в том направлении. Запчасти для музейных БРДМ и прочее в виде куриц — сейчас очень пригодится.
— Ну, курицы вероятно уже передохли. Это люди в квартирах могут еще держаться.
— И тем не менее — стоит посмотреть. Они могли и разбежаться. Там могли остаться живые люди. Опять же танковый завод. Мы все равно будем обследовать берега. Так что тут вы смотрите сами — нам не нужна такая бронетехника, которая есть на ремзаводе. Вам — нужна. При наличии запчастей на заводе вы вполне можете отремонтировать шесть БРДМ и некоторые другие образцы.
— Для разведгруппы и здесь сейчас полно дел.
— Не спорю. Но разведка — дело наиболее подготовленных. Зачистку Зоопарка можно провести и другими подразделениями. Если меня не обманули — у вас сегодня была акция протеста?
— Акция протеста? — удивляется Николаич.
— Пара десятков беженцев устроила сегодня митинг на тему «Какого хера ваще!» — неохотно поясняет Михайлов.
— То есть поточнее если?
— Какого хрена ущемляются из права. Какого хрена их плохо кормят. Какого хрена их плохо разместили. Какого хрена им не дают оружие. Ну и так далее.
— А, следовало ожидать. Как прибежать сюда без портков и документов — так это запросто. А потом получается так — качать права.
— Да, именно качать права. Поорать, повозмущаться. А как до дела — и я не я и лошадь — не моя… Очень характерно.
— Что предложили?
— Дали
— Мне кажется этого делать не стоит.
— Стало жалко «протестантов»?
— Меньше всего. Идиотов чем меньше — тем спокойнее — проблема в том, что они там друг друга постреляют, да двери пооткрывают. И получим мы на выходе потребность повторной зачистки Зоосада плюс с метаморфами уже. А это очень разные разницы. В первый раз были нормальные тупые охлажденные зомбаки. А сейчас будут и шустрики и метаморфы.
— К слову — эти протестующие в дело что, не годятся?
— В том и беда, что не хотят они работать. Грузчиками — впадлу, а что другое толковое — не умеют. Кстати — завтра вам в спальню установят несколько вещиц — щиты на окна и нары, чтоб не на полу спать. Этот — как его — пчеловод — оказался толковым столяром.
— Это хорошо, что нары и щиты. Но вот дураков запускать в Зоосад… Не нравится мне эта идея.
— Зато остальные хвост подожмут. Честно — достало уже — претензии, свары, драки… Я тут не как комендач работаю, а как участковый. Пайковый сахар суконцы на брагу перевели. И сношаются сволочи, как кролики. Совсем нюх потеряли! Своего патрульного вчера с вашей кассиршей поймал — это, как ее…
— Милкой?
— Во-во! И хоть бы смутилась — еще и претензии выразила, паразитка!
— Ну что ж бог терпел — и нам велел..
— Да иди ты…
— Ну, утешься — вон есть такой любопытный факт: «за изнасилование немецкой женщины» был осужден один американский солдат. Он совсем очумел — пользовал немку прямо на своем боевом посту (правда, сдав пост, то есть хотя бы не «на часах») — в арке «Дворца Правосудия» — где шел Нюрнбергский трибунал. Дали ему несколько недель аресту на гауптической вахте. А ты говоришь!
— Что, серьезно?
— Совершенно. Точная информация — очень грамотный товарищ представил. Так что с ручательством.
— Охрененно…
Званцев прислушивается с неожиданным вниманием.
— Хотите номинантов на премию Дарвина на убой отправить?
— Зачем так грубо. Наоборот, хотим, чтоб они поверили в свои силы. Поднялись над суетой, стали полезными обществу.
— Пой ласточка, пой! Пой не умолкай…
— Морфлот против?
— С какой стати? Вы уже и так нам наприсылали… подарочков… Вот скажите, тридцать итальянок, которых вы отправили нам вторым бортом — вы были в курсе, что эти туристки — активистки самого отмороженного во всей Европе феминистского общества? Большей частью — активные лесбиянки? Бригада плоскодонок?
— Нет — хмыкает Николаич. — Змиев в восторге?
— Непередаваемом. Так и говорит: — Узнаю, кто нам их сосватал — лично скажу спасибо! Огромное и теплое. Михайлов — что — то ты постно смотришь. Твоя идея?
— Нет. Честно — нет.
— И совсем не знал?
— Ну, чуточку знал. Я дважды мимо них проходил — и ни одна мне на шею не бросилась — явно ненормальные, меня, такого красивого, не замечают…
Мне вдруг стукает в голову идея. В достаточной степени идиотская.
— Слушайте, а чем они у вас заняты?