Ночная смена
Шрифт:
Из соседней машины — черная такая большая — мужик сначала матерился, что я ему дверью в борт колочу, потом он рассвирепел вконец, у него дрались на капоте люди, ему машину стало жалко что ли, или разозлился сильно он, наверное, тоже не в себе был — выбил бутылью пятилитровой с водой ветровое стекло и полез наружу.
И его сразу ножом пырнули. Наверное, в живот — он за живот держался, когда свалился. Он прямо на нашу машину упал. Мы с Митей заткнули уши, накрылись пледом — так страшно было. Я думала, что уже страшнее не будет, плакали мы оба, у Мити истерика началась. А потом уснули — как под
Проснулись — уже темнеет. И мужик этот на капоте у нас стоит. И глаза, как у Васильева. А рядом — еще несколько таких же. Я подумала, что надо фары выключить и мотор. Наверное, правильно. Выключила все. Он сначала стоял, потом сел. А потом лег на капоте и в клубок свернулся. Наверное, грелся — капот теплый был. А мы пошевельнуться боялись, сидели тихо, тихо. Спрятались опять под плед, и я Мите тихонько сказки рассказывала, потом поплакали тихонько и не заметили, как уснули.
Проснулись оттого, что замерзли очень. Мужик с капота ушел, и других тоже было не видно. Но темно — не понять что где. Фонари светят, а у нас стекла запотели — не протереть даже толком.
Вылезти из машины — надо стекло разбивать. А куда бежать? Мы же видели, когда ехали, сколько мертвых уже на улицах было. А Митя долго бежать не может, он еще маленький. И я его тащить на руках долго не смогу — он уже большой для этого.
А главное — некуда нам бежать. Включила фары — а все мертвецы тут, рядом. Выключила свет тут же. Потом у нас зуб на зуб уже не попадал — включила печку. Мужик опять пришел на капоте лежать, но нам уже было все равно. Протопила немного. Опять укрылись оба пледом и уснули.
Вылезла из-под пледа, когда проснулась — чуть не заорала — мужик лицом в ветровое стекло уперся и на нас смотрит. Мы опять спрятались. Он сначала в стекло руками стучал — я больше всего боялась, что он их в кулаки сожмет или ногой ударит — он здоровый такой был, словно из братков, но он не догадался. Так ладонями и шлепал и все реже и реже. Видимо остывал тоже. Погода тогда была очень холодная.
Мы сидели, сколько сил хватило. А потом рядом крик какой-то был — я так думаю, что кроме нас в машинах еще людей было много, только мы одетые были тепло, плед у меня всегда шерстяной в салоне лежал — мы все же не так сильно мерзли, как другие — а ведь многие ехали легко одетыми — не в тулупе же на санях, а в комфорте на машине. Тот мужик, что у нас на капоте сидел — в одном джемпере светлом выскочил… Я думаю, что кто-то не выдержал холода и выскочил из машины. Потом несколько раз такое видели — и почти все там и остались — замерзшие-то бегают плохо. А мертвецов уже было много. Совсем близко от нас так пожилой мужчина в боковое окошко стал вылезать — и застрял. Ой, как он кричал, как кричал! А они его ели. Потом прекратил кричать — и минут через десять и мертвецы от него отошли. А он стал возиться — но так из окошка и не вылез.
Нам это было хорошо — наш сосед туда тоже отправился и на наше счастье застрял ногой между машин. Не знаю, как это ему повезло, но выдернуть ногу ему ума не хватило, потопырился, потопырился и потом стоял неподвижно, столбиком.
В общем — оставалось помирать. Единственно, что радовало — в Петропавловке часы били и колокола, а когда в 12 часов пушка бахнула — мы
Ночь зубами постучали, спали от холода как пунктиром. К утру не выдержала — опять машину прогрела, стало легче. Этот шлепальщик ладонями уже привычнее стал.
Не так уже боялись. Устали бояться.
А потом он и ушел толстяка есть. И застрял.
Тут нам гораздо легче стало. Во-первых: мы до сумок смогли добраться — и я на Митю напялила все, что у меня было — читала, что главное, чтоб одежда была многослойной — от холода защищает. А себе я, оказывается, набрала летних платьев и футболок. И купальники взяла. Тоже не пойму — зачем.
Во-вторых: пить хотелось ужасно — и мы попили. Погрызли, что было из еды. Ну — немного было, да и то все постное и диетическое. Оливки вот съели — у них на крышке петелька такая — открыть легко. Батон был с отрубями. Хлебцы, еще всякое такое же.
Вот я тогда очень пожалела, что у меня в холодильнике сала не было. По такой погоде — первая еда была бы. Хотя она не постная, грех вроде в пост такую есть, а сейчас вроде ж пост.
Но все равно сразу легче стало. Даже от такой еды.
В-третьих — бутыль эта пятилитровая с водой, которой сосед себе на беду стекло выбил — рядом оказалась. И я смогла ее в окошко втянуть, хотя два ногтя сломала, пока ее вцарапывала. И поставила ее так, чтоб ее обогревало, когда печка включена. Потом пили два дня теплую водичку, вкусно было очень.
А людей в других машинах я видела — но через три дня уже все они были мертвые.
Кто пытался распихать другие машины и вырваться, кто кричал, звал на помощь.
Мне повезло — я заправилась — у меня как раз значок загорелся красненький — и не успела пожечь — начнись все это парой дней раньше — оказалась бы без бензина, а так я все-таки печкой салон грела. Ненадолго — но помогало.
В туалет ходить было очень сложно. Но приспособились — сзади, за водительским креслом в пакетик — и в окошко. Запах, конечно, был, но что ж поделать…
И кофе конечно зря… Не стоит его на морозе пить…
А последние сутки дрожали как цуцики, поняли что все — конец. И стало все равно.
И утром вдруг — шум, ракеты, огни!
Мне уже глаза не разлепить — кое-как смотрю — матросы бегут. И один на меня посмотрел — глазами в глаза. Не знаю — что его толкнуло? И к нам!
И все, не помню больше ничего совершенно — очнулась — руки-ноги в простынях замотаны, лежу в обнимку с парнем голая — и на нем одни трусики. Сверху тяжелое что-то, сзади тоже кто-то горячий навалился — спрашиваю:
— Митя, где Митя???
— Все в полном порядке — спит твой Митя — чаю чайник выдул и дрыхнет.
Знаете, так хорошо стало, ну не сказать — как хорошо. Как на свадьбе! Зря смеетесь, мужчины этого не поймут никогда, они на свадьбах кислые сидят, не их это праздник!
А мне тот — который сзади привалился:
— Да что ты Рита плачешь, все ж хорошо!
А я ему: — Потому и плачу! От радости!
— Черт вас женщин разберет — говорит.
А как ему объяснишь? Я даже не подумала, что и пахнет от меня, наверное, жутко и зубы не чистила несколько дней, и некрасивая, небось помятая вся и… ну что говорить…