Ночная смена
Шрифт:
А вот зомби — много. Немудрено — сюда раненые и укушенные ломанулись ровно точно так же, как в больницы, поликлиники, военные училища и вообще — во все заведения, где есть медпункты и где могут оказать медпомощь…
Все-таки стоим несколько минут. На пущенные ракеты старательно таращатся мертвяки — их действительно даже жидковатый свет сигналок словно завораживает.
Разворачиваемся, катим обратно.
— Я вот чего не могу понять — сколько промзон проехали — а там ни работников, ни зомби. А у нас в Петропавловку сбежалась куча народу. Ну, артмузейские — понятно —
— Так Доктор, Монетный Двор — это вещь в себе! Это не просто завод какой-нибудь.
У нас же династии рабочие — и поощрялось это с давних времен. И жили все рядом — вот с какой радости, например, называются Большая Монетная и Малая Монетная улицы? Вот потому и названы, что там наши люди жили. Реформаторы, надо отдать им должное, почти совсем было всех разогнали и все угробили, но как-то Монетный Двор устоял. Так что тут ничего мудреного нет — и коллектив устоялся и охрана вооруженная и крепость в крепости — куда ж еще бежать? На дачу? А там что делать? Без оружия? Без поддержки? Тут со своими спокойнее, хотя… Это сейчас мастером по металлу считается быть стыдно — все больше супервайзоры с мерчандайзерами нужны, а не слесаря — инструментальщики.
— Э, тут ошибаетесь — нам мерчандайзеры очень нужны!
— Это зачем?
— Так мерчандайзер — это вообще-то грузчик. А супервайзор над мерчандайзером — это бригадир грузчиков.
— Иопта! А зачем так мудрено-то?
— Ну, как же! Грузчик — это стыдно. А мерчандайзер — престижно.
— Тьфу, стыдоба…
— Прибыли! — сообщает Вовка.
Наши машины стоят в каком-то совершенно обычном дворе. В пределах видимости — не больше десятка мертвяков. У дверей показывается Николаич. Рискованно, правда холодрыга стоит такая, что зомби тоже не показывают чудеса шустрости. Даже через грязное стекло видать хлопья снега… Март, бнах, весна…
— Получается так, что сейчас зачищаем двор — из малопулек. Подъезд — третий, как раз перед вами. Потом командой из четырех человек поднимаемся на последний этаж — и выводим всех, кто там есть. В команду идем — я, мастер-создатель брони, опер и доктор — замыкающим. Вопросы?
— Сколько там живых?
— 16 человек.
— Откуда столько, Овчинниковых там четверо же?
— Получается так, что комендантша вполне достойна своего мужа. Тоже — гарнизон организовала. К ним все соседи с двух верхних этажей собрались — внизу-то мертвяки выход заблокировали…
Порядок действия такой — Вы Геннадий Петрович в своей сияющей броне — впереди. С двустволкой. Но стрелять только по угрозе непосредственно жизни — то есть если будет необычный зомбак.
— Морф?
— Именно. Тогда сразу бухаетесь на коленки, открываете нам директрису стрельбы и стреляете сами. Во всех остальных случаях — основной стрелок — Дима. А то у нас уши порвутся в ограниченном-то пространстве от 12 калибра повышенной мощности. Значит, Дима чистит малопулькой. Я на случчего — с калашом. Пока
Вопросы?
— Не узнали — сколько внизу зомби?
— Не меньше трех.
— Ясно.
— Тогда начали.
«Марголины» отщелкали. Люди наверху предупреждены. Группа двинулась.
У «рыцаря в сияющих доспехах» — связка электронных ключей. На четвертом дверь открывается. Аккуратно приотворяем ее, стопоря на случай если кто дернется изнутри.
Желающих что-то не оказывается, и мы двигаем внутрь.
Но рыцарь вдруг резко останавливается в проеме. Шумно принюхивается и внезапно орет в полный голос:
— Все назад! Не стрелять! Никакого огня!
Довольно шустро откатываемся по дорожке на несколько метров прочь от двери.
— Что такое?
— Газом воняет. Сильно. У них утечка. Любая искра — кувыркаться устанем. А подъезд как сдует. Я такое видел — у моей жены в Пушкине по соседству так дом взорвался. Два подъезда ссыпалось кучкой, только тряпки на ветках.
Мда… Это серьезно.
Возвращаемся к остальным. Николаич рявкает на сбежавшихся мужиков:
— Держать периметр! (Мужики недовольно, но быстро возвращаются на свои места.)
И уже к нам:
— Получается так, что можем вместо спасения устроить объемный взрыв, что ни к чему. Какие предложения?
— Из ружей выбить стекла в окнах на лестнице. Дробины и картечь искр не выбьют.
— И сколько ждать придется?
— Неизвестно — мы ж не знаем, какая там утечка. Может и сейчас неопасно. А может — рванет от души и после вентиляции…
— Сидельцам позвонить надо. Чтоб не рыпались и все электричество вырубили.
— Еще какие варианты?
— Можно их сверху вывести — на крышу. Там люк должен быть.
— А на крышу как нам выйти?
— Через крайний подъезд. В таких домах подвал не сплошняком, а секциями изолированными. Значит, загазованность не должна быть везде. А взломаем люк — вентиляция улучшится. Выдует. Тем более если стекла высадим.
— Получается так, что нашумим, тут еще на нас набегут.
— Так оно и к лучшему. Зомби из подъезда на шум подтянутся, вниз. Нам легче будет — сверху никого не окажется.
— А если окажется? Кулаками отбиваться?
— По месту видно будет. Взломаем люк на крышу — сориентируемся.
— Принято. Пошли.
Очень не вовремя вырубается телефон в квартире Овчинниковых. Дальше связь идет надежно — но анекдотично — полная молодуха с могучим голосом вылезает на балкон и начинает перекрикиваться с нами. Вот кому-то жена досталась — корабельный ревун переорет легко, не напрягаясь особо.
Внизу тем временем начинается пальба по стеклам из дробовиков, звон, грохот.
Из открытого настежь подъезда вылезают несколько зомби — отмечаю, что только трое в домашней одежде, а остальные то ли шли на улицу, то ли пришли с улицы — в верхней одежде. Что странно — хоть все они мертвы, парочка явно более свежая, чем остальные. Они что, разлагаются все-таки? Очень на то похоже…