Ночная тьма
Шрифт:
— Что «затем», Элли?
— Войдет вслед за нами в дом, захлопнет двери и там же на пороге убьет нас? Перережет нам горло или еще как-нибудь.
— Господи, Элли, ну и мысли же у тебя!
— Понимаешь, Майк, мы с тобой живем в нереальном мире. Мы мечтаем о том, чему, быть может, никогда не суждено сбыться.
— Это Цыганское подворье навело тебя на мысли о смерти?
— Его название и то проклятие, что лежит на нем.
— Нет никакого проклятия! — закричал я. — Все это чепуха. Выкинь это из головы! Мы подъезжали к Афинам.
Глава 2
Случилось
— Господи, глазам не верю, неужто это Элли Гутман? Что ты здесь делаешь? А я и понятия не имела, что ты в Греции. Ты что, тоже в круизе? — затараторила эта дама. По виду ей было лет тридцать пять.
— Нет, — ответила Элли, — я приехала в Афины на несколько дней.
— Страшно рада тебя видеть! А Кора тоже здесь?
— Нет, Кора, по-моему, в Зальцбурге [13] .
— Ну и ну! — Тут дама посмотрела на меня, и Элли небрежно-светским тоном сказала:
— Позвольте познакомить вас: мистер Роджерс, миссис Беннингтон.
— Здравствуйте. И сколько ты здесь пробудешь?
— Я завтра уезжаю, — ответила Элли.
— О Боже, мне надо идти, иначе я отстану от группы, а я очень хочу послушать гида. Правда, они нас жутко погоняют. К концу дня я просто валюсь с ног. Может, мы встретимся где-нибудь в баре?
13
Зальцбург — город в западной части Австрии, центр туризма, музыки и театрального искусства.
— Только не сегодня, — ответила Элли. — Мы едем на экскурсию.
Миссис Беннингтон побежала догонять свою группу, а Элли, которая вместе со мной поднималась по ступеням Акрополя, повернулась и начала спускаться.
— Ну теперь началось, ты понял? — спросила она.
— Что началось?
Элли ничего не ответила, а потом, вздохнув, сказала:
— Сегодня же вечером я должна написать письма.
— Кому?
— Коре, дяде Фрэнку и еще, наверное, дяде Эндрю.
— Кто такой дядя Эндрю? Ты мне о нем никогда не говорила.
— Эндрю Липпинкот. Вообще-то он мне не родственник. Это мой главный опекун, или попечитель, или как там это еще называется. Он адвокат, и очень известный.
— И что ты им напишешь?
— Напишу, что вышла замуж. Я как-то не решилась прямо сказать Hope Беннингтон: «Позволь представить тебе моею мужа». Она бы заохала и запричитала: «А я и не слышала, что ты вышла замуж, дорогая. Ну, расскажи мне скорее все по порядку» — и так далее. По-моему, моя мачеха, дядя Фрэнк и дядя Эндрю имеют право узнать об этом первыми. — Она снова вздохнула. —
— И как же они все, по-твоему, отреагируют? — спросил я.
— Поднимут шум, наверное, — спокойно ответила Элли. — Но даже если и поднимут, то ничего уже не изменится. И они это прекрасно понимают. Нам, наверное, придется с ними встретиться. Можем поехать в Нью-Йорк. Хочешь? — спросила она у меня.
— Нет, — ответил я, — ни в коем случае.
— Тогда они приедут в Лондон, кто-нибудь точно приедет. Не знаю, будет ли тебе от этого легче.
— Меня не тянет ни в Нью-Йорк, ни в Лондон. Мне главное быть с тобой. А еще я хочу, когда приедет Сэнтоникс, смотреть, как будет расти кирпичик за кирпичиком наш дом.
— Это успеется, — отозвалась Элли. — Не думаю, что встречи с членами моей семьи займут у нас уж так много времени. Скорей всего разразится большой скандал, и на этом все кончится. Так что решай: либо мы летим в Америку, либо они прилетают в Лондон.
— Ты ведь сказала, что твоя мачеха в Зальцбурге.
— Я просто не решилась признаться, что понятия не имею, где она. Да, — вздохнула Элли, — придется вернуться домой и там сразу со всеми повидаться. Надеюсь, Майк, ты не будешь чересчур зол на них.
— На кого? На твоих родственников?
— Да. Не будешь злиться, если они проявят к тебе крайнюю недоброжелательность?
— Что делать, пора расплачиваться за женитьбу на тебе, — сказал я. — Как-нибудь переживу.
— Есть еще твоя мать, — напомнила Элли.
— Ради Бога, Элли, не вздумай устроить встречу твоей мачехи с ее брильянтами и жемчугами и моей мамаши из глухого закоулка. Вряд ли у них найдется что сказать друг другу!
— Будь Кора моей родной матерью, наверняка бы нашлось, — сказала Элли. — Хорошо бы, если бы ты поменьше переживал из-за пресловутых сословных различий, Майк!
— Это я переживаю? — воскликнул я. — А разве не у вас в Америке говорят: «Богатый бедному не попутчик!»
— Ну и что? Разве это обязательно нужно написать на плакате и повесить на себя?
— Я не умею элегантно одеваться, — с горечью признался я. — Не умею вести светские беседы, ничего не смыслю в искусстве и музыке и только на днях узнал, кому и сколько положено давать на чай.
— Ну и что, так гораздо интереснее — узнавать все по ходу дела. Согласись.
— Во всяком случае, — сказал я, — незачем тащить к твоим родственникам мою мать.
— А я и не предлагала никуда никого тащить. Но, по-моему, Майк, когда мы вернемся в Англию, я должна навестить твою мать.
— Нет! — прорычал я.
Элли посмотрела на меня с легким испугом.
— Почему нет, Майк? В конце концов, с моей стороны просто невежливо не представиться твоей матери. Ты сообщил ей, что женился?
— Пока нет.
— Почему?
Я ничего не ответил.
— Не проще ли сообщить об этом заранее? А как только мы вернемся в Англию, познакомить нас?