Ночная жажда
Шрифт:
Старуха была полной и немного сутулой. Она передвигалась по каменному полу мелкими шажками. На ней была серая юбка, коричневый вязаный свитер, простые черные ботинки и свободные серые носки. Голову покрывала косынка грязно-желтого цвета, с розовыми цветочками. Из-под косынки виднелось испещренное морщинами лицо и немного седых волос. Косынка была завязана под самым подбородком, а два ее конца свисали вниз до груди.
Она выглядела, в общем-то, совершенно обыкновенно, как пожилая леди, которых можно встретить на автобусной остановке. От старухи пахло свечами и старым лосьоном.
Она остановила свою скрипучую
Она взглянула ему прямо в глаза. Что-то в ее сморщенном лице, в пристальном взгляде глубоко посаженных карих глаз вызвало у Эгги непреодолимое желание бежать, поскорее, куда угодно, лишь бы убраться подальше из этого проклятого места…
Шаркая, она подошла еще ближе.
– Пусти… пустите меня, – пробормотал Эгги. – Леди, отпустите меня… Я… Я никому ничего не скажу.
Старуха наклонилась вперед и засопела носом. Она понюхала его. Ее нос сморщился, глаза сузились. Какое-то время она, задержав дыхание, казалось, размышляла над новым для себя запахом, затем шумно выдохнула, повернулась, пренебрежительно отмахнувшись и словно говоря: «Только зря на тебя время потратила».
Затем она толкнула тележку в сторону мексиканцев. На каждом из матрацев оставила по контейнеру, по сэндвичу и по пакету с соком. Подошла к мужчине, но держалась от него на почтительном расстоянии. Принюхалась, затем покачала головой. После этого повернулась к женщине.
Снова зафыркала. Потом напряглась, засопела…
Улыбнулась, обнажив целый рот очень редких желтых зубов.
Закивала.
Повернулась и поволокла свою скрипучую тележку из комнаты. Белая решетчатая дверь за нею с шумом захлопнулась.
Металлические цепи ослабли. После ее ухода Эгги стало нехорошо, но он, не раздумывая, схватил бутерброд и сорвал обертку. По поводу возможного яда не волновался: если уж его собирались убить, то уже давно бы это сделали. Он откусил большой кусок. Язык защекотал долгожданный вкус ветчины, сыра и майонеза. Эгги открыл пластиковый контейнер, обнаружив там горячий, дымящийся коричневый перец чили и приличный кусок говядины.
В животе защемило, и он поставил еду на матрац. У него снова начинался понос…
Показательная порка
Пукки Чанг сидел в кресле перед столом начальника полицейского управления Эми Зоу, терпеливо отсчитывая минуты до того момента, когда он сможет наконец поглумиться над Полиэстером Ричем Верде. Это будет редкий момент торжества на фоне, в общем-то, невеселой ситуации.
Брайан сидел справа от Пукки. Вид у него был очень изможденный, и сейчас это была скорее лишь тень от прежнего Брайана, всегда собранного и хладнокровного. Всего сутки назад они сидели в этом же кабинете. Прошло так мало времени, но их мир изменился до неузнаваемости.
Шеф Зоу снова расположилась за своим безукоризненно чистым столом. В центре этого стола снова лежала бумажная папка. И больше ничего, кроме рамки с тремя фотографиями членов ее семьи.
Заместитель начальника полиции Шон Робертсон стоял
Справа от стола Зоу, в кресле у стены, занял место капитан Джесси Шэрроу. У него на коленях тоже лежала папка. Что бы сейчас здесь ни происходило, было совершенно ясно, что Зоу, Робертсон и Шэрроу использовали одну и ту же тактику. Шэрроу сидел прямо, и в его позе чувствовалось напряжение. У него определенно что-то было на уме – не слишком радостное. Даже его обычно безупречный костюм выглядел слегка помятым.
Шеф Зоу открыла свою папку. Пукки узнал ее содержимое – там лежал отчет по делу Оскара Вуди. Она быстро пролистала его. Потом взглянула на Чанга.
– Здесь записано, что вы двое просто проезжали мимо.
– Да, шеф, – кивнул Пукки. – Мы просто ехали по улице. Брайан… э-э… заметил одеяло, и мы остановились.
Она пристально посмотрела на него. Смотрела достаточно долго, чтобы все ощутили неловкость ситуации.
– Так. Значит, вы просто остановились, – сказала она. – Ради какого-то человека в переулке, с виду похожего на бездомного? Раньше вы не были таким гуманистом, Чанг. По крайней мере, я лично как-то не замечала. Почему вы решили, что здесь что-то не так?
– По запаху, – вмешался напарник.
Черт побери, Брайан, закрой же рот.
Зоу повернулась к нему.
– Вы, что же, нюхали его, что ли, Клаузер?
Брайан протер глаза.
– Я… я просто почувствовал сильный запах мочи…
– Мочи, шеф, – кивнул Пукки.
Он неодобрительно покосился на напарника. Тот подмигнул, затем откинулся назад. Он понял, что хотел ему сказать Пукки: позволь мне самому вести разговор. Чанг не хотел, чтобы Брайан вмешивался. Если он хотя бы вскользь упомянет о своих долбаных снах, их ждут большие проблемы…
– Когда мы оказались на месте убийства Пола Мэлоуни, – сказал Пукки, – там сильно пахло мочой. Так вот, Брайан почувствовал этот запах и на Мичем-плейс, а потом мы сразу же заметили, что под одеялом кто-то лежит. Вот и остановились. Инстинкт полицейского. Так можно сказать.
Зоу снова окунулась в отчет. Вероятно, ей хотелось, чтобы каждый открыл копию на одной и той же странице. Оскар был подростком, и столь зверское убийство автоматически подразумевало, что репортеры накинутся на них, как коршуны, и ни за что не оставят в покое. Уже был отпечатан спецвыпуск «Кроникл», и фотография Оскара красовалась на газетных стойках по всему городу. Труп был так же обильно полит мочой, как и труп Мэлоуни. Если бы эта информация просочилась в прессу, то дело привлекло бы к себе сотни журналистов.
Конечно, Пукки многое ставил на эту связь. Они с Брайаном первыми прибыли на место убийство Оскара. Зоу могла бы объединить оба дела и передать своей лучшей паре детективов. А значит, Полиэстер Рич может засунуть кактус себе в задницу…
Шеф Зоу продолжала читать отчет. Пукки показалось, что она слишком долго рассматривает фотографии с места преступления.
Чанг бросил взгляд на Робертсона. У Робертсона копия собственного отчета была открыта на той же странице. Опустив серые очки на кончик носа, он тоже впился взглядом в снимки.