Ночная Жизнь
Шрифт:
– Это все, что у него было, – сказал Саймон, пораженный этим открытием.
– Путешествовать налегке не так уж и плохо.
– Нам-то легко говорить.
– Ты прав, конечно, но я действительно так думаю.
Саймон не стал спорить и взял в руки распятие. Оно было тяжелым и плотным. Иисус был похож на оловянного солдатика. Он перевернул его и увидел с другой стороны полустертую надпись, прочитать которую ему не удалось.
– Я и не подозревал, что он верит в Бога.
– Чужая душа потемки.
Саймон отложил распятие и раскрыл бумажник. Мартин оказался прав. Денег не было. Во всяком случае, теперь.
– Он здесь такой же, как все, – с изумлением проговорил Саймон и, передав водительское удостоверение Бекки, взял карточку «Виза».
Срок ее действия истек в мае 1987 года. Карточка была в превосходном состоянии, как будто ею совсем не пользовались. Воспоминания о лучших днях. Саймон тоже передал ее Бекки вместе с карточкой социального страхования. Срок действия библиотечной карточки закончился в апреле этого года. Саймон покачал головой:
– И эти сволочи отказались продлить ему единственную карточку. Единственную, которой он еще мог пользоваться.
Он бросил карточку на стол перед Бекки и сделал большой глоток пива. Потом взял блокнот и просмотрел его. Блокнот оказался пуст, только на первом листе был составлен список книг с фамилиями авторов и индексами Библиотеки Конгресса. Половина названий была зачеркнута или рядом с ними стояли галочки. Последней помеченной книгой был «Даниель Мартин» Фаулза. Следующей в списке стояла «Дорога доблести» Хайнлайна, а потом – «Война миров» Уэллса. Фил собирался просветиться по части научной фантастики. Саймон аккуратно разгладил список на столе, пододвинул его Бекки, которая все еще смотрела на водительское удостоверение, и взял фотографии. Их было пять штук, скрепленных вместе скрепкой. Саймон снял скрепку и просмотрел фотографии. За одним исключением это были фотографии детей, двух дочерей Фила, которым в то время, когда делались снимки, было от шестнадцати до девятнадцати лет. Они стояли опершись на машины или улыбались в камеру из-за столика на пикнике. На одной фотографии старшая из дочерей была одета в вечернее платье. Выпускной вечер. Только на одной из фотографий был сам Фил. Он был снят рядом с полноватой печальной женщиной, а по обе стороны от них стояли их дочери. Саймон отложил фотографии, поднял распятие и провел пальцами по холодному металлу. Потом положил его обратно на стол.
– Я и не подозревал, что он верующий, – снова сказал он.
– Люди долго помнят свои привычки, – ответила Бекки.
– У него были мечты. Прошлое. Будущее.
– Они у каждого есть, Саймон. У каждого, кого ты встречаешь на улице. И надо все время помнить
Принесли чизбургеры. Бекки убрала вещи Фила обратно в сумку. Саймону есть не хотелось, но он заставил себя взять сандвич и откусить кусочек. Бекки пристально посмотрела на него, но ничего не сказала. Они молча поели. Потом заказали еще пару пива. На улице быстро темнело. Зажглись фонари.
– Что ты собираешься делать? – спросила Бекки, потягивая пиво.
– По поводу чего?
– Ну, я имела в виду сегодня, после того как мы допьем?
– Еще не знаю.
– Если хочешь, можем пойти ко мне. Это недалеко, всего несколько кварталов.
– Отлично, – сказал Саймон и отхлебнул из бокала.
Ровно в семь часов вечера Ричард Карниш поднялся с кровати и подошел к телефону. Он позвонил портье и спросил, не было ли ему в течение дня телефонных звонков. «Да, сэр», – был ответ. Звонила Вилла Джеймс, чтобы предупредить его, что машина готова и ждёт. Карниш взял с ночного столика карточку, которую дала ему Вилла, и набрал номер телефона в машине. Вилла взяла трубку после второго звонка.
– Вилла, это Ричард Карниш.
– О, добрый вечер, мистер Карниш. Как вы себя чувствуете?
– Когда вы приехали?
– Минут пятнадцать назад, сэр, как вы велели. Все в порядке, сэр?
– Да, все в порядке. А теперь вы опять можете уезжать.
– Что?
– Вы не понадобитесь мне до завтрашнего утра, но утром будете нужны мне очень рано. Мой самолет вылетает в пять утра, и я должен быть в аэропорту самое позднее без пятнадцати четыре. Поэтому вы должны подать машину к отелю не позднее четырех часов утра.
– Да, конечно, мистер Карниш, я это сделаю, но я не могу просто так уехать… Если вы хотите…
– Я хочу, чтобы вы уехали.
– Но, сэр, видите ли, сэр, миссис Герберт была здесь и она сказала…
– Где она сейчас?
– Я вижу, как она ходит туда-сюда в холле отеля. Ее, наверное, не соединяют с вашим номером, и…
– Приведите ее к телефону.
– Сейчас?
– Да, сейчас. Мне надо с ней поговорить.
– Одну минуту, сэр. Подождите у телефона. Карниш подошел к окну и отдернул занавески. На улице быстро темнело. Он почувствовал, как у него учащается пульс.
Сегодня! Да, это случится сегодня!
– Мистер Карниш?
– Миссис Герберт, я попросил Виллу взять сегодня выходной. Она приедет завтра утром и отвезет меня в аэропорт.
– Вот как?
– Вы что-то хотели мне сказать?
– Я… я думала… Я хотела поговорить с вами о событиях вчерашней ночи, я надеялась, что, если у вас нет других планов, мы могли бы пообедать вместе и…
– У меня есть другие планы.
– Понятно. – Она совсем не умела скрывать разочарование. – Что ж, тогда я попрошу Виллу отвезти меня домой.
– Нет. Я попросил Виллу заехать кое-куда по моим личным делам. Мне очень жаль.
– О…
– Передайте трубку Вилле, будьте добры.
Послышались какие-то звуки, потом голос Виллы:
– Мистер Карниш?
– Никуда и ни при каких обстоятельствах не подвозите миссис Герберт. Ночь в вашем распоряжении. Только будьте у отеля не позднее четырех утра. Если вы опоздаете, я очень рассержусь.
– Я буду вовремя, но миссис Герберт, сэр… Она очень расстроена.
– Это не ваша забота. Спокойной ночи.