Ночной дозор (сборник)
Шрифт:
Они взглянули на Сабрину.
Она закатила глаза:
— Ну хорошо, а я проведу весь день с Сиобан, мы займемся моим карнавальным костюмом. И он будет оригинальным, уверяю вас.
— А ты, Майк, разве не собираешься принарядиться к завтрашнему вечеру? — спросил Витлок.
— Наряд важен для женщин. К счастью, костюм мужчин не так уж важен.
— Вот оно — равноправие, — пробормотала Сабрина и вышла за Грэхемом в коридор, пожелав Витлоку спокойной ночи.
Витлок повалился на кровать. «Опасность» — любимая программа Кармен. Надо же было Грэхему упомянуть именно ее! Снова заныла душа. Он набрал домашний номер телефона
— "Льювелин и Ли", добрый вечер, — раздался записанный на автоответчик голос Сары. — Сейчас наш офис закрыт, но если вы оставите свое имя и телефон после сигнала, один из наших менеджеров будет рад позвонить вам завтра утром.
— К.В. Витлок, идентификационный номер 1852963, — сказал он после сигнала.
Через некоторое время в трубке раздался щелчок, и на другом конце линии сняли трубку.
— Добрый вечер, мистер Витлок, — вежливо сказал дежурный офицер.
— Добрый вечер, Дейв, — ответил Витлок, пройдя через опознавательную систему ЮНАКО. — Мне нужны ВЗ, С5 и три пятнадцатифунтовых М8, все это следует погрузить на один из наших самолетов в течение часа.
ВЗ — акваланг; С5 — портативный кран; М8 — мина с присоской.
— Нет ничего проще, мистер Витлок. Все это есть на складе.
— Пожалуйста, скажи ребятам на складе, чтобы они все сделали. А теперь свяжи меня с Колчинским.
Витлок вкратце отчитался перед Колчинским, как это принято в ЮНАКО.
Колчинский, встревоженный сообщением о грузе наркотиков, немедленно упаковал чемодан и через пятьдесят минут после того, как положил трубку, был уже на пути в аэропорт Кеннеди.
Глава 9
Первое впечатление от Росины, одной из самых крупных фавел, — это хаотичное нагромождение картонных, фанерных и жестяных лачуг, стоящих вплотную одна к другой и образующих немыслимые лабиринты. Все здесь кричало о нищете и страданиях, но парадоксальность ситуации, как правильно заметил шофер такси, заключалась в том, что вид отсюда на город и окружающие его заливы был лучше, чем из домов миллионеров, которые располагались ниже. Шофер припарковал машину насколько возможно поближе к хибарам и согласился ждать Витлока пятнадцать минут. Не больше. Он также предупредил Витлока, чтобы тот не заговаривал с местными жителями, так как его акцент может навлечь на него неприятности. Туристам в Росину вход был заказан. Витлок поблагодарил его за предупреждение и пошел по узкой улочке; ухабистая каменистая дорога была завалена мусором, в котором кишели паразиты. Дети, одетые в лохмотья, таращились на него из-за ржавых железных заборов. Он хотел было остановиться и заговорить с ними, но вспомнил предостережение шофера. Из одной лачуги вышла полная женщина в цветастом платье без рукавов, и он поморщился от едкого запаха пота, исходящего от давно немытого тела. Витлок ускорил шаг и подошел к обитой жестью хибаре, которую искал, тихо постучал в открытую дверь, подозревая, что, если постучит сильнее, вся эта хрупкая конструкция рухнет ему прямо под ноги. На пороге появилась маленькая девочка; рукава у платья были оторваны, лицо в грязи и саже.
Он обратился к ней на полузабытом португальском:
— Obrigado. Onde flea vossa pai [23] ?
Она
Он уже собирался уйти, когда из задней комнаты вышел седой мужчина.
— Obrigado, — сказал он нерешительно.
— Obrigado. Тебя зовут Силва?
На лице мужчины появилась широкая улыбка.
— Мисс Санто Жак предупредила меня, что вы придете. Прошу вас, заходите.
Витлок поразился, что хозяин говорил на чистом, без всякого акцента английском. Среди такого убожества это казалось противоестественным.
23
Извините. Где ваш отец? (порт.)
— Меня зовут Жуан Силва, — сказал мужчина, протягивая руку.
Витлок крепко ее пожал.
Силва положил руку на плечо маленькой девочки:
— Моя дочь Луиза. Она глухая, вот почему она не поняла вас. Витлок присел на корточки перед девочкой и высыпал на свою ладонь несколько монет из бумажника. Ее лицо осветилось, белые зубы резко выделялись на фоне ее темной кожи. Она вопросительно посмотрела на отца. Тот кивнул, и она бережно собрала монетки с ладони Витлока и, прижав их к груди, выскочила из комнаты.
— Вы очень добры, — сказал Силва и показал на одно из двух кресел в комнате. Кресла были потрепанные, но чистые. — Ваше произношение, — сказал он, усаживаясь напротив Витлока. — Итон? Херроу?
— Не так высоко. Редли.
— Этот не знаю. Видите ли, я семь лет был личным камердинером Шредера и в то время мне приходилось наблюдать многих его друзей, которые приезжали со всех концов света.
— Что же произошло? — спросил Витлок, осматриваясь.
— Вам, конечно, приходилось слышать имя Андре Драго?
— Частенько.
— Вскоре после того как Драго приехал в Данаэ, поместье мистера Шредера, я его больше не видел. Драго очень завидовал тому, что я ближе к мистеру Шредеру, чем он, и быстро вытеснил меня. Он сфабриковал обвинение — якобы я постоянно надувал мистера Шредера. Меня выгнали. Хотя мистер Шредер отказался мстить мне, Драго сделал так, что, на какую бы работу я ни устроился, он отыскивал меня и просил нанимателя покопаться в моем прошлом. Я остался без работы и в конце концов жена ушла от меня. Теперь у меня одна Луиза.
— И Драго руководила лишь зависть к вам?
— Да. Он видел во мне угрозу и избавился от меня. — Силва с досадой покачал головой. — Люди здесь считают его спасителем, но они видят только то, что он хочет, чтобы они видели.
Витлок уставился на потертый ковер.
— Мисс Санто Жак сказала вам, что я хочу узнать?
— Да, у меня все здесь.
Силва протянул Витлоку несколько листков бумаги.
— Это план дома, каким я его помню. Конечно, с тех пор как я ушел, мистер Шредер мог что-то изменить.
— А галерея?
— Вот здесь я написал «Убежище».
— "Убежище"? — переспросил Витлок.
— Так называется галерея, где мистер Шредер порой сидел часами, особенно если был чем-то встревожен. Он утверждал, что она успокаивает его. Один из его друзей окрестил ее «Убежищем», и название прижилось; Есть еще другая галерея, где-то за «Убежищем», но, насколько я знаю, мистер Шредер никого туда не пускает.
— А вы знаете, что он там хранит?
— Подлинники. Это все, что он однажды сказал мне.