Ночной гонец

Муберг Вильхельм

— У тебя тело молодое. Согреет! — ответил Ханс.

Как только заплечных дел мастер вышел из землянки, лесной вор и его пособник осмелились говорить громче. Габриэль опять вынул кошель и пересчитал деньги.

Слепая сказала:

— Кто это сейчас вышел?

— Это наша Карин пошла в лес за дровами, — ответил бердник.

— А кто пошел с него?

— Успокойся, матушка! С нею и с нами господь бог наш ныне, присно и во веки веков, — ответил Габриэль.

* * *

Немного погодя Ханс и бердникова Карин возвращались из рощи. Осенняя земля была холодна, но руки молодой женщины горели огнем. По дороге

они вели разговор. Палач говорил громко, голос Карин звучал просительно:

— Так вы ничего и не дадите мне, Ханс?

— Я привык держать свое слово, а тебе я ничего не обещал.

— Может, вы дадите хоть одну марку?

— Нет, ягодка моя.

Палач еще не остыл от объятий, глаза его покрылись красными прожилками и влажно блестели.

— Однажды я снял с тебя на ночь колодки. Чего тебе еще надо, чертова шлюха?

— Хоть одну денежку!

— Нет, моя ягодка!

— За что ж вы меня обижаете?

— Молчи! — рявкнул Ханс на Карин. — Молодая, а клянчишь, как старая шлюха. Дать тебе пинка в зад — это я могу!

Карин Ярочка заплакала, закрыв лицо руками:

— У нас в котле вороньи ноги варятся, нам больше нечего есть.

— Да замолчишь ли ты?!

Он угрожающе взмахнул ногой, обутой в тяжелый сапог, и перепуганная Карин пустилась бегом в землянку. Она вытерла глаза правым черным рукавом и начала раздувать под котлом огонь, который погас, пока она ходила в рощу. Красного и черного цвета были рукава у платья шлюхи.

— Карин — одна у нас отрада, — сказал Габриэль, обращаясь к Угге, и посмотрел на дочь, сидящую у очага. — Без нее нас с матушкой уже давно бы не было на свете.

Но Угге слышал, как плакала Карин Ярочка, и перед тем, как уйти из дома Габриэля, он поговорил с ней. Потом он решил потолковать с Хансом из Ленховды.

Угге пустился догонять Ханса по тропе к Бидалите и вскоре увидел его впереди себя. Он прибавил шагу, нагнал его, и они пошли вместе.

Ханс из Ленховды был не в духе. Щеки у него горели огнем, но густая борода скрывала их, и Угге ничего не заметил.

Они шли молча, потом Угге сказал:

— Ты был в лесу с дочкой Габриэля и ничего ей не дал.

— Тебе-то какое дело, ворюга?

— Я думал, Ханс, что ты человек честный.

Ханс из Ленховды остановился:

— Ты что же, укорять меня вздумал?

— А зачем ты бедняков обижаешь?

— Какое мне дело до твоих воропрятов?

— Полно тебе браниться, Ханс. Кто ты сам-то есть? Безухий!

Палач изменился в лице. Но Угге этого не заметил.

— Может, у тебя уши мерзнут? — продолжал он. — То-то ты никогда капюшон не снимаешь!

— Будет с меня! Не дам лесным бродягам над собой глумиться! — Правая рука его незаметно скользнула к ножу, а Угге опять ничего не заметил и не поостерегся. Палач быстро огляделся вокруг и подошел вплотную к Угге. — В тот раз я промахнулся, но с тобою я расправлюсь.

Его рука описала быструю дугу и погрузила длинный нож в грудь Угге. Это был ловкий, привычный удар.

— Ханс, да что же ты?.. Ханс, голубчик!..

Крик умирающего застрял в глотке, захлебнулся, сник до тоненького писка, превратился в клокотание и замолк. Угге опустился на землю меж молодых сосенок и вытянулся на спине.

Ханс из Ленховды воткнул нож во мшистую кочку и старательно вытер его. Потом он наклонился над упавшим, схватил его за густые рыжие вихры и перевернул вниз лицом. Голова лежащего беспомощно поникла. Угге был мертв.

Тогда палач направился напрямик через

лес назад и Бидалите. Возле дома у проселочной дороги стояла, терпеливо ожидая, задрав заднюю ногу, облезлая колченогая кляча.

* * *

Накануне дня всех святых [40] жена сутарекульского мельника гнала коров из леса на водопой. Заметив, что скотина сбилась в кучу в сосеннике и топчется, испуганно мыча, она подошла поближе и увидела, что в лесу лежит мертвое тело. Мельник дал знать о том ленсману Оке Йертссону из Хеллашё. Ленсман с двумя батраками пришел на то место, где лежал мертвый. Оказалось, что человек этот был убит и что лежал он в частом сосеннике неподалеку от землянки бердника Габриэля. Его уже сильно поклевали птицы — глазницы были пустые, а в черепе продолблены дыры, — и никто не мог сказать, что это за человек. Когда ленсман позвал присяжного Улу из Кальваму и людей из церковного совета, убитого все же признали. Был это Угге Эббессон из Блесмолы, по прозванию Блесмольский вор.

40

День всех святых — первое воскресенье ноября.

Поскольку убитый был известным лесным вором, не стали ни искать убийцу, ни дознаваться, как произошло убийство. Послали за Хансом из Ленховды. Он сделал свое дело — зарыл тело лесного вора на Холме Висельников, возле развилка Геташё. Яму он вырыл глубокую, как положено, чтобы голодные звери не сожрали мертвеца.

После этого люди слышали, как палач похвалился: дескать, он хоть и безухий, а слово свое держит. На что он намекал своей похвальбой, никому ведомо не было.

Пастор Тидерус пишет письмо господину Петрусу Магни

«Да пребудут с вами, брат мой, мир и благодать божия и ныне и присно.

Благодаря господа бога нашего, пребываю я здесь, в Стокгольме, в добром здравии. Этот сословный собор наидлиннейший из всех соборов, какие когда-либо были в нашем королевстве. Выборные ото всех сословий находились здесь целых четыре месяца. В прошлое воскресенье состоялась наконец коронация ее величества, и теперь мы ожидаем, что вскоре нас распустят по домам.

Великая смута, поднявшаяся в августе, сейчас поутихла, однако порядки и неполадки остались прежние, а посему трудно предугадать, что еще может произойти. На соборе были приняты уложения, однако сочинены они были самой королевой — в каждом разделе запечатлена ее собственная воля. Двое бранятся — третьему польза. Ее величество использовала распри между сословиями к своей выгоде. Стоило кому-нибудь воспротивиться ее воле, как она начинала говорить с ним языком власти и усмиряла ослушника. Никто не посмел идти противу ее воли. Дворяне не хотели признать пфальцграфа Карла-Густава [41] наследным принцем Швеции, но принуждены были к тому королевой. Пфальцграф домогался герцогского титула, но не получил его. Простолюдины хотели, чтобы ее величество вступила в брак, да остались с носом.

41

Пфальцграф Карл-Густав — принц Карл-Густав (см. примеч. к стр. 317).