Ночной гость
Шрифт:
– Послушайте, Джефф, решайте это с вашей матерью. К вашему сведению, она неважно себя чувствовала. Ей не хотелось вас беспокоить. Всего лишь переутомилась с Ричардом и всем остальным. Она уже не девочка. Мне хотелось быть под рукой. Мы обговорили это, правда, Рути?
Фрида не взглянула на Рут, которая удалилась в столовую, недовольная тем, что ее сын поднял весь этот шум. Это мой дом, думала она. Это не комната Фила, а моя комната. Если бы я захотела, я могла бы поселить тысячу Фрид в комнате Фила и тысячу Ричардов в комнате Джеффа, в моих комнатах. И Джеффри наплевать на лилии, к Рождеству они давно отцветут.
– Просто легкая усталость, потеря
– Да! – крикнула из столовой Рут.
– Делайте что хотите, Джефф, – сказала Фрида. – Но я не вижу в этом необходимости. Я дипломированная сиделка и готова тратить собственное время. Хорошо, прямо утром. Будем рады. Нисколько. В этом нет необходимости, Джефф, я с удовольствием это делаю. И ей со мной хорошо, моей умнице. Верно, Рути? Хорошо, сейчас.
Фрида повернулась и принесла Рут телефонную трубку на длинном проводе, которую та неохотно поднесла к уху.
– Ма, если ты болеешь, ты должна мне сказать. Я хочу, чтобы ты мне говорила. Хорошо? – В голосе Джеффри звучало отчаяние, как у мальчика, уставшего от взрослых игр, из которых он несправедливо исключен.
– На самом деле, – ответила она, – я ничего не обязана тебе говорить. Как ты думаешь?
И Рут повесила трубку – или попыталась повесить. Но она стояла так далеко от стены, с этим длинным проводом между ними, что трубка упала на пол. Она нелепо крутилась на полу, пока Фрида не схватила ее, глядя на трубку так, словно раньше ничего подобного не видела, а потом положила на рычаг.
– Благодарю, – сказала Рут.
Телефон зазвонил снова, но Фрида со своим большим непроницаемым лицом посмотрела на Рут, покачала головой и удалилась в комнату Фила. Телефон звонил и звонил, а Рут не отвечала, пока не услышала, как хлопнула дверь. Тогда она взяла трубку. Это был Джеффри, разумеется расстроенный.
– Ты бросила трубку? – потребовал он ответа, и гордая своим неповиновением Рут, раскаявшись, сказала:
– Я уронила телефон.
Тогда он ласково и снисходительно сказал:
– Мне кажется, кому-нибудь из нас нужно к тебе приехать и встретиться с этой женщиной, которая у тебя живет.
– Вы встретитесь на Рождество.
– Она называет тебя Рути.
– Нет, не называет, – ответила Рут.
– Сколько ты ей платишь?
– Я же сказала тебе, я не плачу ей ни цента.
Это была неправда. Они договорились о небольшом жалованье в обмен на дополнительные услуги Фриды. Сумма была достаточно скромной, но на этом настояла Фрида.
– До Рождества еще несколько недель, – сказал Джеффри. – Не возражаешь, если я ненадолго приеду?
– Замечательно, – ответила Рут.
Но так ли это было? Ей пришло в голову, что Джеффри, возможно, хочет ее навестить, чтобы помешать ее поездке к Ричарду. Приедет ли тогда Ричард, чтобы увезти ее, как он грозился?
Некоторое время – больше, чем обычно, – они провели, желая друг другу спокойной ночи, как влюбленные, которые не могут расстаться, пока кошки не подошли к ногам Рут, говоря: «В постель! В постель!» Она повесила трубку и посадила их на кровать. Они свернулись, ластились и умывались и наконец заснули. Рут прошла в ванную, умылась, стараясь производить как можно больше шума, потом с силой захлопнула дверь в гостиную, но из той части дома, где обитала Фрида, не доносилось ни звука.
11
Той ночью тигр вернулся. По крайней мере, шум от него или от того, кто этот шум производил. Рут лежала в постели, думая о Ричарде и о том, каково это будет – снова поселиться в городе. Ричард жил в солнечной холмистой части Сиднея, на северо-западе гавани, где деревья
Первыми услышали шум кошки. Рут уже почти заснула, но они уселись на кровати, словно сфинксы, с подобранными под себя лапами и прищуренными глазами. Они были похожи на маленьких императоров на тканях, которые в восемнадцатом веке везли кораблями из Китая в Англию. Они поводили ушами и били хвостом. Почувствовав их озабоченность, Рут повернула на подушке голову и прислушалась. Так оно и есть, что-то двигалось по гостиной, задевая за мебель, но легкие шаги были едва слышны. Затем последовал громкий выдох, как если бы домашняя кошка обнюхивала щель под безответственно закрытой дверью, только гораздо громче, и в этот миг кошки, утратив самообладание, сбежали.
Теперь Рут чувствовала необычный запах, проникший в комнату после бегства кошек. Особый, густой и грубый запах, совершенно непохожий на запах настоящих джунглей, хотя Рут помнила его с детства. Он вызвал в ее памяти встревоженные крики чаек в саду, когда кошки прятались в траве: не панические, а просто настороженные крики. Быть может, это запах чаек? Или, скорее, попугаев. Тигр тряхнул головой – движение сопровождалось новым выдохом – и мягко прошелся по гостиной. Рут напряженно вслушивалась. Она волновалась за себя, потому что теперь, когда у нее были Фрида и Ричард, тигру незачем было приходить. Он подготовил для них почву, и теперь в нем не было нужды. Она прислушивалась к модуляциям в голосе тигра и вскоре пришла к диким выводам: тигр в коридоре, там два тигра, насекомые едят мебель, и еще там может быть кабан. Запутавшись в этих предположениях, она уснула. В этом смысле Рут повезло: она всегда засыпала, несмотря на беспокойство, но ночью ее мучили причудливые сны. Проснувшись утром, с кошками, придавившими одеяло около ног, она заключила, что то, что она уснула, несмотря на опасность, доказывает отсутствие веры в тигра.
– В конце концов, – сказала она вслух, – никакого тигра нет.
Кошки уделили ей свое игривое внимание и стали умываться. Рут оделась. Причесалась. Никакого тигра не было, ни прошлой ночью, ни когда-либо еще. Сегодня она позвонит Ричарду – не для того, чтобы сказать, что она к нему приедет, еще нет – просто чтобы услышать его голос.
Однако в гостиной, когда Рут туда вошла, прежний порядок был нарушен. Кресло стояло ближе к лампе, чем обычно. Один угол ковра был отогнут. А кошачьи волосы, приставшие к ковру, были жестче, чем обычно, – и рыжее? Свет как ни в чем не бывало падал сквозь кружевные занавески. Несмотря на царившее в доме спокойствие, каждый предмет мебели, казалось, потерял устойчивость в этом плоском безжизненном свете, как бы пытаясь сделать вид, что ничего особенного не случилось. У Рут появилось ощущение, что дом ее обманывает. Как могло здесь пахнуть джунглями ночью, а теперь так сильно и свежо эвкалиптом? Потому что Фрида протирает полы. Наверняка она прячет доказательства, сознательно или нет. Знает ли она об этом?