Ночной гость
Шрифт:
– Это нехорошо, – сказал Ричард.
На минуту Рут почувствовала себя так, как будто он назвал ее плохой книжкой или плохой пьесой, но Ричард уже не был прежним. Он устал, подумала она, и поэтому стал мягче. Устал пытаться кем-то быть.
– Не знаю, – сказала Рут. – Все думали, что после смерти Гарри я вернусь в Сидней. Я так благоразумно вела себя во всех других отношениях, что все решили, что я и здесь проявлю здравый смысл. Им казалось, что я должна перебраться поближе к одному из мальчиков или мальчики должны вернуться домой. Но Фил прочно обосновался
Днем дождь прекратился. Рут с Ричардом стояли на дюне с биноклями, выискивая китов. Рут была в напряжении. Если мы увидим одного кита, решила она, то ничего между нами не будет. Если двух, то будет все. Она не знала толком, что такое это все. Киты не появились.
На обед Фрида приготовила свиную корейку с бататом. Она поставила блюдо на стол и отказалась разделить их трапезу, несмотря на уговоры Рут и Ричарда.
– Нет! Нет! – упорствовала Фрида и смеялась, как будто ее щекотали. Ее голос был обиженным и упрямым.
– Ну тогда, по крайней мере, оставьте посуду, – сказала Рут. – Мы разберемся с этим сами.
Фрида заупрямилась, но потом неохотно согласилась. Рут заметила, что Фрида старается не смотреть на Ричарда. Когда он с ней заговаривал, она смотрела куда-то левее его лица и приглаживала аккуратно причесанные волосы. Она сняла пальто с крючка на кухне, пробормотала «Bon app'etit» и вышла в коридор. Входная дверь открылась и закрылась.
Теперь Рут была готова к тому, что могло случиться. Ее надежды были неопределенны. Ричард был в прекрасной форме. Он ел с завидным аппетитом и долго смеялся, рассказывая, как его дочь в первый и последний раз взяла его на занятия йогой. Он обещал приготовить Рут японскую еду. На дюне стемнело, и Рут задернула занавески в гостиной, а Ричард закрыл выходящие на море ставни. Никто из них не стал пытаться убрать посуду со стола. Они перешли в гостиную, и Рут пожалела о своем решении сесть в кресло, а не на диван рядом с Ричардом. В девятнадцать лет она бы допустила ту же самую ошибку.
– На днях я вспоминала о бале в честь приезда королевы, – сказала она.
– Я тоже, – отозвался Ричард.
Он сидел неподалеку, на конце дивана, сцепив неестественно неподвижные руки на коленях. Вот как он бросил курить, подумала Рут, заставил себя не шевелить руками. Вот как он это сделал.
– У меня где-то осталось меню, я его сохранила, – сказала она, хотя в ту же секунду поняла, что Фрида во время весенней уборки, когда она только приступила к работе, наверняка все выбросила.
– И что ты вспоминала? – спросил Ричард.
– Конечно, я вспоминала, как ты меня поцеловал. Мне это очень понравилось.
– Как мы там вместе оказались? Почему меня пригласили?
– Туда пригласили разных людей. Я помню, что кого-то это огорчило: что тебя пригласили, а моих родителей – нет. Думаешь, это их задело? Мне кажется, им было все равно.
– А я похитил
– Тебе и должно было быть совестно. С твоей тайной невестой и всем остальным.
– Ты дразнишь меня, – сказал Ричард. – И вероятно, я напился. Я пил?
– Там все пили, – ответила Рут. – В жизни не видела людей, которым бы так хотелось выпить за здоровье королевы. – Удовольствие смеяться вместе с ним опьяняло Рут. Было так приятно флиртовать. И она подумала, что флирт нельзя доверять слишком молодым. – Слушай, минуту назад я сказала тебе, что мне очень понравилось с тобой целоваться, а ты даже не сказал мне спасибо.
– Я должен был сказать, что мне очень понравилось тебя целовать. – Ричард вежливо поклонился. Это было смешно! И восхитительно. Двадцатилетний Ричард никогда бы такого не сказал. Когда это он растерял свою серьезность? Даже их поцелуй на балу он воспринял всерьез. Нам надо было переспать друг с другом, пока мы плыли в Сидней, и на этом успокоиться, так как было бы ошибкой выйти замуж за его плохие книжки и хорошие пьесы. Но теперь все было восхитительно.
– Почему ты это сделал? – спросила Рут.
– Прежде всего потому, что ты была очень хорошенькая. Как молочница, помнишь? И я подумал – ну, я, конечно, пил, но я при этом и думал, – как было бы хорошо и просто тебя любить. Ты даже была похожа на невесту в своем белом платье.
– Я была в светло-голубом, – поправила Рут. – А почему просто?
– Менее сложно, – ответил Ричард. Его руки пришли в движение, первый признак нервозности. – Это было ужасно давно, даже трудно себе представить. Семья Киоко отказалась от нее, а в том доме, где мы с ней стали жить, ну… соседи сговорились, вывесили в окнах австралийские флаги и отказались с нами общаться. Мы ожидали чего-то подобного, но все равно оказались не готовы. Если бы я женился на ком-то вроде тебя, они пришли бы к нам с пирогами и детьми.
– Значит, дело не только во мне, – сказала Рут. Он поцеловал ее, чтобы понять, каково это – чувствовать себя обыкновенным человеком, которому ничего не грозит. Почему это раньше не приходило ей в голову?
– Нет, только в тебе, – сказал он. В комнате было тихо. – Мне на самом деле было совестно.
– Мое сердце было разбито, – сказала Рут. Заметив его неподдельное изумление, она, улыбнувшись, воскликнула: – Давай выпьем! За нашу встречу. У меня еще осталось немного виски от Гарри.
– Хорошо, – согласился Ричард.
– Великолепный скотч.
– У юристов всегда великолепный скотч.
– А куда… – Рут встала, слегка нахмурившись, и направилась к шкафчику со спиртным, – куда это Фрида подевала стаканы? Она постоянно все переставляет.
– Ты прекрасно со всем этим справляешься, – заметил Ричард.
Рут была счастлива услышать это. Она плеснула виски в стаканы и уселась рядом с ним на диван. Кажется, события принимали благоприятный оборот. Выдержанный виски казался золотым.