Ночной гость
Шрифт:
Рут казалось странным обедать с Ричардом в столовой без ее родителей. Поскольку она решила не предаваться воспоминаниям – боясь показаться излишне сентиментальной, – она волновалась, что им не о чем будет говорить. К счастью, можно было обсуждать детей. Похоже, они оба вырастили вполне обыкновенных детей, и это было утешительно. Никто из них не был необыкновенным. Старшая дочь Ричарда была врачом.
– Порой она напоминает мне тебя, – сказал Ричард. – Такая же упрямая, в лучшем смысле этого слова. Мне всегда казалось, что из тебя получится хороший врач.
Фрида убрала тарелки, и Ричард, перегнувшись через пустой стол, дотронулся до руки Рут.
– А почему тебе казалось, что я буду хорошим врачом? – спросила Рут.
– Я видел, как ты помогаешь в клинике. Но не только из-за этого. У тебя подходящий характер, ты доброжелательна и ясно мыслишь.
– Теперь уже не ясно. – Рут потрясла головой, словно желая разогнать мутную жидкость.
Ричард рассмеялся:
– Порой мне кажется, что все во мне изменилось. Я чувствую себя неузнаваемым.
– Ах нет, – возразила Рут. – Ты все такой же.
– Правда? Приятно слышать.
Он все еще держал ее за руку, и это приводило Рут в восторг и в то же время смущало. Она отметила, что прежде, будучи молодым человеком, он никогда не дотрагивался до нее с такой охотой, как сейчас. Теперь ему было нужно от нее что-то еще или сильнее хотелось продемонстрировать эту нужду, или же он стал мягче и сентиментальнее. Но он оставался все тем же Ричардом. Рут предложила перейти в гостиную. Ричард уселся рядом с ней на диван. Он коснулся ногой ее ноги, и она отодвинулась. Глупо было скромничать, и она рассердилась на себя, но, кажется, ничего не могла с собой поделать. Она расспрашивала его о Сиднее, а он ее о доме, но больше до нее не дотрагивался.
Фрида зашла попрощаться. Она скромно стояла в дверях гостиной в своем сером пальто, и Рут подошла и коснулась ладонью ее щеки.
– Спасибо за все, моя милая, – сказала Рут, и Фрида кивнула.
Она казалась смущенной. Потом она вышла в прихожую и затворила за собой дверь.
– Тебе повезло, что ты ее нашла, – сказал Ричард.
– Как раз напротив, – возразила Рут, – это она меня нашла.
– Расскажи, как это случилось, – попросил Ричард.
Но Рут не хотелось рассказывать. Не хотелось вспоминать тот день, когда появилась Фрида, непонятно почему.
– Ах, видишь ли, ее прислало правительство. Разве это не чудо? Она просто появилась. Как дар небес.
– Deus ex machina[2].
– Да, да. – Рут не понравилась претенциозность, с которой Ричард произнес эту фразу. Фразу, которой он ее когда-то научил. – Но она на самом деле с Фиджи.
– С Фиджи? Какое удивительное совпадение. А что она там делала?
– Она родом с Фиджи, – сказала Рут. – Она фиджийка.
Ричард посмотрел на дверь, как будто Фрида могла в любой момент там появиться, чтобы продемонстрировать свои черты.
– Она не похожа на фиджийку, – заметил он.
– Ты думаешь?
– Я не знаю. Если бы ты спросила меня, откуда она, я бы затруднился с ответом.
– Мне никогда не хотелось быть человеком, который говорит: «Что я без нее бы делал?» Но, кажется, я им стала.
– Такие вещи подкрадываются незаметно, – сказал Ричард.
Интересно, что подкралось к нему, подумала Рут. Она напряглась – на минуту она почувствовала себя так, как на корабле в Сиднейской бухте, когда услышала
– Знаешь, ты выбрал на редкость удачный месяц, – сказала она. – Самое время для китов.
В это время года горбатые киты Южного полушария устремляются к побережью. Они весело резвятся в прибрежных водах и часто заплывают в бухту. Когда Рут была моложе, а ее спина крепче, она спускалась по дюне к берегу, чувствуя, что участвует в торжественной церемонии их встречи. Казалось, киты понимают, что она высказывает им почтение. Однажды гостивший у них Филип отправился в море на каяке, чтобы рассмотреть их поближе. Гарри в отчаянии кричал ему с берега: «Слишком близко! Слишком близко!» Странные звуки, издаваемые китами, настойчивые и пронзительные, казались ночными криками потерпевших кораблекрушение.
Одним из главных удовольствий Рут было показывать гостям китов. Она любила выстроить гостей перед окном в столовой – при этом каждый глядел, прищурившись, на море – и вручала им пару полученных в наследство биноклей, которые в прежнее время подносили к глазам миссионеры на Тихом океане. Гости неизменно приходили в такое возбуждение, что под конец при любой погоде выскакивали из дома, пытаясь подобраться ближе к воде. Как только кит выпускал фонтан, все кричали, и Рут ощущала счастливую ответственность за царивший на берегу общинный дух, свойственный млекопитающим. В предвкушении момента, когда Ричард увидит китов, она с облегчением прислонилась к его плечу, когда они желали друг другу в коридоре спокойной ночи.
– Я очень рад, что я здесь, – сказал он.
Его приезд не был ошибкой, все будет хорошо. И даже еще лучше. Рут притворила дверь в гостиную и беззаботно уснула в своей постели.
Однако утром зарядил дождь, испортивший вид из окна. В тумане можно было разглядеть разволновавшееся море без китов. Но серфингисты на городском пляже никуда не делись, и Рут наблюдала за ними из окна с непривычной горечью.
– Дождь или солнце, они тут как тут, – сказала она, вглядываясь в расплывчатое море. Интересно, был ли среди них мальчик, продавший ей ананас? – Когда они работают?
При лучшей погоде и в лучшем настроении она одобряла их неустанный отдых.
Фрида убрала тарелки со стола.
– Спасибо, Фрида, – поблагодарил Ричард. – Давно я не ел такого вкусного и сытного завтрака.
Фрида довольно улыбнулась, но промолчала.
Они остались за обеденным столом. Рут села в кресло, а Ричард – на длинный диван у окна. Шел дождь, и в доме было тихо. Воздух был приятным и теплым. Чтобы прогнать дневной мрак, Фрида зажгла свет, принесла чай с песочным печеньем и принялась готовить ланч на кухне. Она была совсем не похожа на Фриду, сидевшую на диете и трущую полы. Обычная шатенка со скромной прической, половина волос распущена, а половина убрана наверх. Эта умиротворенная Фрида была, как всегда, деятельна, тиха, но постоянно на виду. Ее присутствие наполняло дом спокойствием, так что Рут забыла о китах и с удовольствием проводила день с Ричардом. Он был внимателен к ней и их общему прошлому, и Рут с наслаждением беседовала с человеком, который помнил ее в кругу семьи, знал ее родителей и видел их всех вместе на Фиджи. Больше ни у кого не было таких воспоминаний. Они говорили о ее отце, о его неусыпных заботах о клинике и всем мире, о том, с каким спокойствием и достоинством он, к сожалению, покинул оба этих места. Рут напомнила Ричарду о том, как он отказался участвовать в церемонии омовения ног, а он, рассмеявшись, сказал: