Ночной народ

Наумова Марина Всеволодовна

Дерево, жесткое и совсем еще недавно холодное, потеплело от судорожного сжатия - Джонни уже не мог оторваться от него.

Вот живой мертвец съел и отца... Что будет теперь? Что будет?

Чудовище с фигурой человека неторопливо вышло из комнаты..

Что будет?

Убийца шагнул в сторону выхода.

Джонни замер. Его маленькое сердечко затрепетало. Неужели мертвец сейчас наконец уйдет?

А папа и мама? Когда они снова оживут?

Убийца замер на месте, затем начал медленно разворачиваться.

Что

теперь будет?

Застыли вылезшие из орбит детские глаза. И в них четко отразилась приближающаяся фигура с ножом.

Что будет...

Когда убийца встал на нижнюю ступеньку, дерево под ним тоскливо и жалобно заскрипело...

3

В кабинете Дейкера стояла абстрактная скульптура - металлический толстый прут, загнутый самым что ни на есть невероятным образом.

Эрона эта конструкция всегда раздражала. Ее так и хотелось вывернуть в другую сторону, но, вместо того чтобы поддаться силе, она просто разворачивалась вместе с постаментом.

Сам Дейкер наблюдал за манипуляциями Эрона почти равнодушно. Его забавляло, что практически все его пациенты отдавали этой штуке хотя бы несколько минут.

Дейкер был худ, высок и носил очки. Сложно было заподозрить в нем человека недюжинной силы, а между тем металлический прут выгнул "не в ту сторону" именно он. Пациенты подсознательно всего лишь старались придать сооружению его первоначальный вид.

Подождав, пока Эрон закончит "играться", Дейкер поправил очки, смахнул несуществующую пыль с края стола и заговорил:

– Ну, так как вы?

Эрон резко вскинул голову и впился в доктора взглядом. Стоит ли рассказывать ему о последних новостях? Или, может быть, гораздо лучше вообще отказаться от его услуг и дать выход дремлющим в душе мечтам и темным силам?

– Пожалуй, - после недолгого колебания произнес он, - ничего нового. Изменений нет.

Доктор прищурился: от него не укрылся чуть заметный призвук фальши.

"А может, рассказать, - мелькнуло у Эрона, - вдруг доктор поможет, наконец, мне разобраться в себе? Хотя нет... Если бы он был способен на это, я бы уже знал о себе все. Почти все, по крайней мере. А так я всякий раз выворачиваюсь перед ним наизнанку и ничего не получаю взамен. Сколько может так продолжаться? Не лучше ли прекратить напрасную трату денег и отказаться от его услуг?"

– Ну, ничего, - с расстановкой проговорил доктор.
– Вы ведь не рассчитывали, что все это пройдет у вас за один день? Поверьте, большинство из моих коллег вообще не взялись бы за...

– Я знаю, - поморщился Эрон.

Конечно, этот докторишка, как всегда, занят больше саморекламой и демонстрацией собственной значимости, чем его проблемой. При мысли об этом Эрону вдруг стало скучно.

И тут все то же... Во всем мире - одно и то же: никому нет дела до его страдающей души и до всего того, что тревожит его и сводит с ума.

– Подумать только, -

продолжал Дейкер, - как странно все это звучит: плохие сны, город Мидиан... Мне остается надеяться только на собственные новейшие методики: они довольно эффективны, и я думаю, рано или поздно они пойдут вам на пользу.

"Пойдут? Что-то я не вижу, чтобы от них был какой-то толк. Но во всяком случае, доктор меня слушает, и с ним я могу быть откровенен. К тому же, вдруг он действительно способен мне хоть как-то помочь? Пусть я последний идиот, раз надеюсь на это, но должен же я надеяться хоть на что-то..."

Эрон нахмурился, затем вновь поднял глаза - и складки на его лице разгладились. Надежда оказалась сильнее недоверия.

– Поймите, доктор, - быстро заговорил он, - я в отчаянии. Я просто не знаю, что мне делать! Мне кажется, что у меня нет своего места в этой жизни! Мне вообще нигде нет места. Я просто не знаю, куда мне уехать...

Пожалуй, любой художник, увидевший выражение лица Эрона и сумевший адекватно перенести его на бумагу, прославился бы как новый гений реализма, но Дейкер не питал особых чувств к изобразительному искусству и вообще считал любое чрезмерное проявление своих чувств патологией.

В его представлении Эрон был психопатом. Самым обыкновенным психопатом, как и все остальные клиенты. В самом деле, станет ли нормальный человек обращаться к психиатру? А метания души и все такое прочее, придуманное другими добившимися известности психами вроде писателей и особенно - поэтов, казались ему чушью.

Да и чего еще можно ожидать от людей, принадлежащих к вырождающейся нации? Хорошо еще, что хоть у некоторых хватает самокритичности, чтобы признать собственную неполноценность...

– Вы никуда не можете деться, - заскользил он по Эрону изучающе-снисходительным взглядом.
– Потому что все дело в вас самом. Куда бы вы ни уехали, воображение все равно перенесет вас в ваш выдуманный город.

Эрон на мгновение зажмурился.

"Ну что, добился?
– спросил он себя.
– Нет, отношения с доктором надо было прервать в самом начале. Ну разве это проблема - сны? Все их видят, а содержание... Никому не должно быть до этого дела".

– Но ведь это всего лишь сны, доктор!
– воскликнул он.
– Неужели это так серьезно? Сон, мысль - это ведь нечто словно и несуществующее...

Внезапно Эрон осекся. В самом деле - плохие сны снятся многим и многие обращаются с ними к врачам, но никогда и никто не относился к ним так серьезно. Так значит ли это, что доктор знает о нем что-то еще - то, о чем сам Эрон еще не догадывается? Да и сами сны - не слишком ли они необычны и осязаемы, чтобы заподозрить, что за ними стоит нечто большее?

Липкий неприятный холодок прополз по его спине. Да, Дейкер наверняка что-то скрывает!

И действительно, лицо доктора вдруг посерьезнело.