Ночной огонь
Шрифт:
«Тебе мешает свет?» — спросил он.
«Слишком ярко!»
Джаро прошел по вестибюлю ко входу в большой зал; Гарлет волочил ноги вслед за ним, щурясь и прикрывая глаза ладонью. Вступив в большой зал, Джаро остановился, чтобы понять, что происходит.
Перед судьями стоял и давал показания гричкин в роскошной ливрее мажордома. «Надо полагать, это Оосках», — подумал Джаро. Асрубал, как прежде, сидел в громоздком кресле из темного дерева.
Наклонившись над столом, магистр обращался к мажордому: «Позволь подвести итог твоим показаниям. Слушай внимательно. Если я допущу ошибку, поправь меня. Помни, за намеренное лжесвидетельство тебя отправят в бункер».
Оосках
«Хорошо! Вернемся к эпизоду, который мы обсуждали. Асрубал передал тебе ребенка и приказал содержать его в безопасности».
«Так точно, ваша честь! — Оосках говорил высоким звонким голосом, произнося каждое слово, словно это был лакомый кусочек, достойный особого любования. — Он передал ребенка под мою опеку, испытывая жалость и сострадание к несчастному малышу».
«И примерно в это время, по твоим словам, к тебе обратилась одна из колдуний из племени ратиго, выразившая готовность растить и лелеять ребенка. Она явилась, по-видимому, по приглашению Асрубала, и ты удовлетворил ее просьбу. Не так ли?»
«Именно так, ваша честь!»
«И ты больше никогда не видел этого ребенка?»
«Никогда, ваша честь. Я допускал, что его родители вернулись к выполнению своих обязанностей».
Мэйхак заметил прибытие Джаро и подошел ко входу. Джаро указал на Гарлета: «Нашел его на четвертом уровне подземных темниц. Его собирались скормить домовым. Мне пришлось воспрепятствовать этому намерению».
Мэйхак смерил Гарлета взглядом с головы до ног: «Я — твой отец. Много лет я думал, что ты умер».
«Не знаю, что мне думать, — бормотал Гарлет. — Свет жжет глаза».
«Тебе не мешает вымыться и подкрепиться, — заметил Мэйхак. — Но это, конечно, не твоя вина, мы этим займемся как можно скорее».
«Я не хочу возвращаться вниз!»
«Не беспокойся. Там, у стены, сидит Асрубал — человек, бросивший тебя в темницу. Пойдем, посмотрим на него. Уверен, что он не обрадуется встрече». Мэйхак взял Гарлета за руку и повел его по проходу между сиденьями.
Оосках продолжал: «Больше ничего не могу сказать. Время идет своим чередом — кто знает, что ждет нас в будущем?»
Мэйхак и Гарлет встали перед столом, напротив судей. В зале наступила тишина. Плечи Асрубала слегка опустились, он неотрывно смотрел на Гарлета.
Оосках воскликнул высоким, фальшиво-радостным голосом: «Вот он, вот он! Пропавший ребенок! Видите? Он жив и здоров! Возрадуемся — все хорошо, что хорошо кончается!»
Магистр резко спросил: «Что происходит? Объясните судьям свое поведение».
Джаро ответил: «Я скажу вам, что происходит. Когда Асрубал вышел из зала, он приказал гричкину Пуду спуститься на четвертый, нижний уровень подземелья и обеспечить срочное исчезновение Гарлета. Я последовал за гричкином вниз по каменным ступеням, к темнице, где держали Гарлета. Тюремщики выманили Гарлета из камеры и собирались скормить его белым призракам, заключенным в другом отделении. Я вмешался и убил тюремщиков. Мы с Гарлетом поднялись по шестнадцати лестничным пролетам. Его томили в вонючем темном каменном мешке двадцать лет. Нельзя сказать, что Асрубал хорошо с ним обращался».
Магистр посмотрел на Асрубала; тот ответил ничего не выражающим взглядом. Магистр спросил: «Вы хорошо обращались с Гарлетом?»
«Достаточно хорошо».
Магистр повернулся к Гарлету: «Ты находишься в суде, здесь отправляется правосудие. Ты понимаешь, что это значит?»
«Нет. У меня болят глаза — слишком яркий свет».
Магистр приказал конвоирам: «Найдите темные очки
Гарлет беспокойно щурился, глядя по сторонам: «Когда я разлил воду из миски, Шим перестал давать мне воду. Вы меня накажете? Меня посадят обратно в камеру и мне больше не дадут воды? Я постараюсь больше не разливать воду, я обещаю!»
«Тебя никто не будет наказывать, — вздохнул магистр. — Насколько известно, ты не сделал ничего плохого. Сколько времени ты провел в темноте?»
«Не знаю. Не помню ничего, кроме темноты».
«Взгляни на человека, сидящего в кресле у стены. Ты его знаешь?»
Гарлет обернулся к Асрубалу: «Я видел его три раза. Он спускался в подземелье. Олег выводил меня из камеры и показывал ему. Этот человек смотрел на меня, ничего не говорил и уходил».
Магистр повернулся к Асрубалу: «Вы можете что-нибудь сказать? Вам предоставляется право защищать свои интересы».
«Могу сказать следующее. Инопланетный торгаш и женщина из клана Рейми нанесли мне чудовищный ущерб! Они ограбили меня и похитили документы из управления конторы Лоркина. Я содержал их сына в качестве заложника, ожидая их возвращения в Ромарт. Но они не вернулись — они пренебрегли родительскими обязанностями! Это мелочные люди, лишенные несгибаемого характера. Короче говоря, они отвратительны! Полюбуйтесь на них! Вот сидит отпрыск Тоуна Мэйхака и блудницы из династии Рейми. Он молод и пригож, как ухоженное домашнее животное. Но у этого любимчика судьбы есть непростительный изъян, неизлечимый порок! У него гнилая душа, словно слепленная из мягкого заплесневелого сыра. Те, кто хорошо его знают, не зря называют его «профаном»». Асрубал помолчал, растянув губы в ледяной улыбке. Потрясенный Джаро уставился на него, не веря своим ушам.
Асрубал продолжал: «Давным-давно со мной обошлись самым непростительным образом. Мошенник-чужеземец приехал обвести меня вокруг пальца и разграбить мое добро, пресмыкаясь и унижаясь, чтобы выпросить лицензию. Что мне оставалось делать с этой изворотливой крысой? Я сохранял в неприкосновенности свое рашудо и достоинство клана! Я человек твердый, прямолинейный! Я никогда не отказываюсь от достижения однажды поставленной цели! И в конце концов мошенники дорого заплатили за свои происки. Я познал ни с чем не сравнимую сладость мести. Отпрыск инопланетянина был заточен во мраке. Чужеземца выдали локлорам. Я выследил женщину из рода Рейми до Пойнт-Экстаза и строго наказал ее, внушив ей такой ужас, что она предпочла смерть допросу — тем более, что она прекрасно знала, что я задушу ее сына собственными руками у нее на глазах!
Я наслаждался победами много лет — никто не может отнять у меня эту радость. Даже сейчас у моих врагов душа уходит в пятки, когда я на них смотрю! Убейте меня, если хотите — все люди умирают. Но в моем случае равновесие было восстановлено заранее! И кого следует винить в первую очередь? Кого, как не Тоуна Мэйхака, отца-предателя, никогда не вернувшегося к потерянному сыну? Вот ответ на все ваши вопросы: двадцать лет сын провел в темноте, заплатив сполна за алчность отца и воровство матери! Таково торжество кармы в битве жизни! Такова ирония судьбы! Пусть теперь отец сидит, изображая оскорбленное достоинство — у него его нет и никогда не было! — пусть сидит прямо над вонючей дырой, где его сын провел всю свою жизнь! Этот человек — чужеземец, он недостоин даже презрения».