Ночной охотник
Шрифт:
– Не стреляйте, пожалуйста, – чуть не плача, сказал он. – Я ничего не делал.
Виктор Демьянович опустил оружие и сказал:
– Саша, отведи ребенка в безопасное место! Мы с Серегой пойдем дальше. Он все еще может быть где-то здесь!
Александр схватил подростка в охапку и, прикрывая своим телом, потащил к дому.
Миронов направился дальше, но вдруг остановился, развернулся и окликнул Александра с мальчиком. Он подбежал к ним поближе, снял с ребенка капюшон и опустил руку в свой карман, чтобы извлечь оттуда распечатку с камеры.
– Это ты положил под дворник той машины конверт? – Миронов указал в сторону своего служебного автомобиля.
– Да, – осторожно ответил подросток.
– У тебя есть телефон твоих родителей?
– Не звоните им, пожалуйста, – взмолился мальчик, – я больше так не буду! Отпустите! Я правда-правда больше так не буду!
– Поздно. Давай телефон родителей.
Его посадили в машину, после чего позвали Славу Лисицына, криминалиста, чтобы он аккуратно обследовал и распечатал конверт. В конверте лежало письмо, которое состояло из букв и слов, вырезанных из какой-то газеты:
«Как можно работать следователем и не видеть дальше своего носа? Путь так прост, что и ребенок бы понял! А вашему уму это непостижимо. Может, все-таки стоит взяться за руль и направиться в нужную сторону? Или мне сменить противника? Так кто следующий?»
– Судя по всему, он любит пошутить, – заметил Слава.
– Ты это к чему? – спросил Миронов.
– Письмо из газетных вырезок – это же классика. Он смеется над нами. Он уже и звонил, и писал, и ребенка подослал, а мы все никак поймать его не можем. Да он просто измывается…
Письмо положили в прозрачный пакет для экспертизы, и Миронов уже собирался садиться за руль, как вдруг к калитке подъехал старенький «форд», из которого пулей выскочил знакомый самовлюбленный журналист. Его улыбка была оружием, с помощью которого он раскалывал собеседников и нарабатывал очки в издательстве. Вот на этой же старой кляче он во второй раз решил подъехать к Миронову.
– Господин следователь, мы с вами виделись вчера рано утром. Разговор не задался, но, может, настало время прокомментировать происходящее, как думаете?
– Я думаю, что каждому лучше заняться своим делом. Мое дело – расследовать, вот я и буду этим заниматься. А комментировать – это скорее по вашей части, так и комментируйте на здоровье, – ответил ему Виктор Демьянович.
В глазах парня мелькнул огонек обиды, но улыбка не сошла с его губ, она лишь вместе со взглядом стала похожа больше на гримасу.
– Знаете что, господин следователь!.. – произнес он.
– Что? – коротко и остро спросил Миронов.
– Ничего… – на выдохе, словно сдувшийся воздушный шарик, произнес журналист.
МВД сел в автомобиль, хлопнул дверью и умчался по дороге в сторону города. А «парень из газеты» остался стоять на месте с выражением отвращения на лице.
Когда Миронов привез мальчика в уголовный розыск, он полушепотом предупредил
– Скоро приедет его мать. Направь ее ко мне, как только она появится, а я пока побеседую с ним, – и повел подростка в свой кабинет на пятом этаже.
Там они сняли верхнюю одежду, и Виктор Демьянович поставил чайник. Он понимал, что проводить допрос несовершеннолетнего в отсутствие родителей или хотя бы одного родителя незаконно и чревато скандалом, но по опыту понимал, что при родителях он будет все отрицать и толкового ничего не скажет. А пока что есть немного времени получить хоть какую-то информацию.
Мальчик молчал всю дорогу и грустно наблюдал за жизнью улиц пронзительно умным взглядом. Он вообще производил впечатление тихого и очень пугливого подростка. Войдя в кабинет, он осмотрелся и сразу сел на стул возле стола следователя.
– Как тебя зовут? – прервал томительное молчание Миронов.
– Степан, – тихо ответил мальчик. На звуке «и» он слегка запнулся.
– А меня Виктор Демьянович… Послушай, Степан, – сказал Миронов после небольшой паузы, наливая кипяток в две кружки с пакетиками чая, – давай поговорим начистоту. Тебе нечего бояться, поскольку ты пока что не сделал ничего плохого.
– Вы все так говорите.
– Кто все? Тебя уже кто-то допрашивал?
Тишина.
– Хорошо, – продолжил Миронов, поставив перед мальчиком кружку с чаем. – Давай так. Ты сейчас ответишь на пару моих вопросов, только честно. И это останется между нами.
– А если вы все это тайно записываете?
Виктору Демьяновичу пришлось хорошенько прислушаться, чтобы расслышать, что сказал мальчик – так тихо он говорил, но после услышанного Миронов понял, что мальчик заикается и вообще боится разговаривать.
– Тут я тебе обратное доказать никак не смогу. Могу только сказать, что даже если и записываю, то это незаконно. И меня бы за это наказали.
– Не говорите со мной, как с ребенком. Я не ребенок, – еще тише произнес мальчик.
«А кто же ты, если не ребенок?!» – подумал про себя Миронов, но сказал иначе:
– Мне в любом случае придется задать тебе эти вопросы, только в присутствии твоей мамы. А пока ее нет, это может остаться, я повторяю, исключительно между нами.
И снова повисла долгая пауза. Мальчик так и не притронулся к чашке, он опустил голову и сидел молча.
– Ладно. Подождем, когда приедет твоя мама, – разорвал тишину Миронов.
– Не надо. Я расскажу. Только никому…
– Слово офицера, – добавил немного пафоса Виктор Демьянович и продолжил: – Сколько таких конвертов ты разнес по адресам?
– Много. Около двадцати штук.
– Как тебе это удалось?
– Я ездил на велосипеде. Мы долго это планировали.
– Кто это «мы»?
– Мой друг и я.
– Как его зовут?
– Не знаю.
– Так, – произнес Миронов. – Я клещами должен вытаскивать из тебя каждое слово? Если хочешь, чтобы наш уговор был в силе, рассказывай все и по порядку.