Ночной охотник
Шрифт:
В длинном темном тоннеле, который вел на площадь, было тесно и душно, как в самом грязном портовом кабаке. Толпа двигалась в одном направлении и текла по огромному коридору густой, плотной струей.
Длинный тоннель тянулся от проспекта до площади Свинцовой Звезды почти на километр. Порой он разветвлялся на рукава, но боковые ответвления уже давно были перегорожены потрескавшимися бетонными плитами.
Запрокинув голову, внимательным взглядом Джиро рассматривал черные полукруглые своды, нависшие над ними, и прямоугольные щиты,
— Что это за штуки такие? Что там нарисовано? — недоуменно спросил он у Кийта. — Клянусь Светлым ликом Троицы, я ничего не понимаю в этой абракадабре.
Лучи факелов в руках сёрчеров, которые освещали себе путь, как и многочисленные горожане, выхватывали из тьмы какие–то древние надписи и круглые эмблемы, изображенные на прямоугольных металлических щитах, еще сохранивших прежние краски, хотя уже и значительно поблекшие за несколько десятков столетий.
— Тут изображены указательные знаки, — ответил Хрипун, шагая рядом со своим темнокожим приятелем плечом к плечу.
— Какие еще знаки?
— В древности эти штуки регулировали движение в тоннеле. Это сейчас тут обычно полная тишина. Несколько тысяч лет назад, как ты понимаешь, здесь кипела судорожная жизнь. Сверкали яркие фонари, проносились транспортные средства в разные стороны тоннеля. Все это движение и регулировалось системой таких картин.
— Но что они означали? — не унимался чернокожий гигант, не сводя взгляда со щитов, постоянно попадавшихся на пути.
— Честно говоря, я и сам не знаю, — признался Хрипун. — Смысл их сейчас никому непонятен, потому что указательные символы принадлежали к особому, специфическому языку древности, знание которого было утеряно после Смерти.
Прошло минут тридцать, прежде чем они могли миновать длинное русло тоннеля, запруженное народом.
Площадь заливало яркое солнце. Ослепительный свет больно резанул по глазам, привыкшим к темноте, стоило им только выйти из арки. В первое мгновение Хрипун непроизвольно закрыл переносицу рукой и успел заметить только картину, напоминавшую поле боя перед решительным сражением, когда организованное войско ждет появления неприятеля.
Пространство вокруг сплошь оказалось наполнено горожанами. Мест на площади уже не было. Человеческие фигуры чернели везде, заполняя любой свободный уголок.
— Смотрите! — сказал Рябой Рахт. — Клянусь Духом Проливного Дождя, это же Медноволосый Хорр!
Над самой площадью, над головами всех собравшихся жителей протягивался заметно прогнувшийся в середине металлический трос. В самом центре, на расстоянии примерно пятнадцати футов от земли висела старая ржавая клетка.
В клетке находился молодой рослый парень, темно–рыжие густые волосы которого были забраны на затылке в тугую косу. Присмотревшись, сёрчеры, и в самом деле, распознали в нем Медноволосого Хорра.
Два конца толстого троса, раскачивавшегося с немыслимым скрипом, крепились между зданиями древних складов, расположенных
Клетка специально была подвешена высоко, так, чтобы каждый горожанин мог издалека увидеть заключенного в ней человека, не приближаясь вплотную.
В самом центре грязная площадь была обнесена по кругу ржавой сеткой высотой примерно метра в три, за которую проникнуть не мог никто. Внутри загородки виднелся высокий деревянный эшафот, специально выстроенный накануне для предстоящей казни.
Над площадью, как облако, нависал оживленный гомон. Многочисленные голоса сливались в одном звуковом потоке.
Бродячие торговцы уже развернулись вовсю, они протискивались сквозь толпу, пытаясь продать свой товар, и с разных сторон доносились их нервные выкрики.
Люди ели и пили, болтали и хохотали. Кругом стоял шум и гам, ничем не отличающийся от праздника Трех Фонтанов.
Вскоре собралось тысяч десять народа. Больше, чем на Праздник Трех Фонтанов, больше, чем на самый большой крестный ход в честь Распятого Спасителя. Больше, чем когда–либо, вообще, собиралось в Ниане.
Люди все прибывали и прибывали. Толпа горожан текла, не прекращаясь, из древнего тоннеля, забивая до отказа пространство площади.
Когда на сёрчеров все с возрастающей силой стали напирать новоприбывшие, Рябой Рахт, подняв голову, предложил:
— Можно залезть наверх! Люди уже занимают места и там.
Повернувшись, искатели, и в самом деле, обнаружили, что нианцы поднимаются на древний виадук, взбираясь по изрытой трещинами, облупившейся стене из красного кирпича.
— Да, Клянусь Светлым ликом Троицы, это будет непросто, — протянул Джиро. — Занятие совсем не для слабонервных…
В самом деле, смельчакам приходилось карабкаться вверх по совершенно отвесной стене. Конечно, подниматься нужно было не по ровной плоскости, какой она была несколько тысячелетий назад; время изъело стену впадинами и рытвинами, что облегчало задачу. Но, все равно, громада виадука уходила ввысь на высоту примерно четырех, может быть, пяти этажей старинных домов.
Кому–то это удалось сделать, и фигуры отважных уже темнели на самом верху… хотя многие оставляли свою безумную затею, только попробовав подступиться к стене.
Внезапно со стороны виадука раздался отчаянный крик. Все, кто был в этот момент на площади, мгновенно повернули туда головы.
Какой–то молодой мужчина, уже почти достигнув верхней площадки, внезапно сорвался вниз, не удержавшись на кирпичных рытвинах. С истошным, пронзительными воплем, судорожно изгибаясь всем телом и пытаясь хоть как–то уцепиться в последний момент за стену, он полетел вниз и с глухим стуком врезался в древнюю бетонную плиту, заваленную россыпью битого красного кирпича.