Ночной патруль
Шрифт:
— Ну, чего надо? — так же неприветливым тоном спросила она.
— Вот, продаю. Смотри, какая классная вещь, — просипел Куцый, подавая ей печатку. Та поднесла ее к глазам, внимательно осмотрела.
— Золотая, не сомневайся.
— Вижу, не первый день живу на свете. Пятьсот, — сказала она, продолжая разглядывать золото.
— Да ты что, мама Роза, с катушек спрыгнула?! — возмутился Куцый. — Тут золота сколько, а сделано как! Мама Роза, ты уж не борзей!
— Это ты не борзей, Сашка! За этой гайкой крови, поди, немеренно.
— Да, какая там кровь, ты че!? Я эту гайку на Ильмене нашел, на пляже. Крутые там бухали, видно кто-то потерял.
— Ладно, все вы эти сказки мастера рассказывать. На еще сотню, и вали отсюда, — доставая из обширных юбок пачку самых разнокалиберных купюр, сказала цыганка.
Куцый скрипнул зубами, но, взяв деньги, послушно вышел за дверь. С мамой Розой спорить было трудно, тем более качать права. Он знал, что в соседней комнате всегда сидело несколько сыновей мамы Розы, здоровенных жлобов, готовых намять бока любому, кто хоть повысит голос на их мамочку.
Только теперь Куцый, наконец, направился к вокзалу. Сначала он хотел идти пешком, но при виде проезжающей патрульной машины поспешно свернул к остановке и залез в подошедший автобус. Платить, по обыкновению, Сашка не стал, ехать было всего две остановки. В Кривове вокзал и автовокзал помещались на одной площади, с разных сторон. За последние годы к ним пристроились множество кафешек и забегаловок. Червь, съедающий Сашку изнутри, заставил его свернуть к одной из них. Он взял бутылку водки, два куска селедки, и отошел к крайнему столику. Он выпил первые сто грамм, когда в кафе вошли два таксиста.
— Нинка, налей-ка нам минералки похолодней, остуди душу, — с порога крикнул один из них, жизнерадостный весельчак.
— Может, лучше пивка, для рывка? — Засмеялась продавщица.
— Не, ну его нахрен, это пиво. Сегодня ментов по городу, ужас сколько. Сейчас возил мужика в Покровку, так на выезде всех подряд останавливали, даже автобусы.
— А что случилось то? — удивилась Нинка.
— Да, уголовника какого-то ловят. Сбежал, похоже.
— А что он сделал? — скучающей проводнице все было интересно.
— Что сделал, не говорят, — заметил второй таксист, — но приметы у него вполне конкретные: низкорослый, морда в шрамах, одет в серое трико и черную майку.
— Так что смотри, увидишь такого, сразу хватай, и тащи в милицию, — засмеялся весельчак.
Услышав это, Куцый застыл со стаканом в руках. А он ведь как раз хотел сесть на маршрутку, и добраться до Железногорска.
Одет он был сейчас неплохо, но проклятые синяки и шрамы сразу привлекали к нему внимание. Выпив еще сто грамм, Сашка завинтил пробку, сунул бутылку в рукав, и на ватных ногах вышел на улицу.
"Может, сесть на электричку?" — подумал он. Но, издалека глянув на электронные вокзальные часы, вспомнил, что ближайшая электричка до Железногорска будет через час, а значит,
Ему нужен был автобус номер шесть, идущий в самый крайний район города. Оттуда он уже хотел выбраться из города пешком, через дачи. Может, это бы и удалось, если бы Сашка по привычке не стал брать билет. Народу было много, но не чрезмерно, не как в час пик. Пробравшись к заднему стеклу, он уставился в окно, надеясь, что с его маленьким ростом его не заметят. Но от зоркого кондуктора не укрылось наглое пренебрежение общественными обязанностями.
— Эй, там, на задней площадке, передавайте за проезд! Мужчина в синей бейсболке, оплачивайте проезд.
Куцый сделал вид, что это его не касается. Кондуктор, поняв, что проблема более сложная, чем она думала, слезла со своего возвышения, и начала, расталкивая пассажиров, пробираться назад. Куцый почувствовал, как его резко дернули за плечо. Обернувшись, он увидел перед собой лицо разъяренной женщины лет сорока пяти. За день работы в этой удушающей жаре нервы у Ольки Михайловны Климкиной были взвинчены до предела. Ее даже не смутила эта страшная, вся в синяках и шрамах рожа. Таких она очень много повидала за десять лет своей кондукторской жизни.
— Так, ну ты что, ты самый хитрый, да?! Ну-ка, плати, давай! — закричала она.
— Я платил уже, — начал «петь» свою обычную легенду Куцый, — ты че, забыла что ли? Совсем с ума сошла?
— Ну, как же! Я полная дура! Что, думаешь, я совсем дура, что ли? Как же я тебя такого красивого не запомню. Плати, давай!
— Да, платил я, сейчас билет покажу.
Он начал шарить по карманам, сам, при этом косясь в окно. Увы, ехать надо было еще остановок пять, и сколько не тяни время, надо было что-то говорить.
— Ну, и где твой билет! — грозно спросила кондуктор.
— Да, здесь! — Куцый усилил свои поиски, потом начал осматривать пол вокруг себя. — Выронил, наверно.
— Ну, ну, начал танцевать, — ехидно вскрикнула Ольга Михайловна. — Плати, давай! Иначе сейчас ссажу!
Она дернула его за рукав, Сашкина рука так же невольно дернулась вниз, и бутылка, до этого удерживаемая только сгибом локтя вывалилась наружу. Она не разбилась, но от вида катящейся по полу бутылки озверели оба спорщика.
— Ага, на бутылку у тебя деньги есть, а на проезд пяти рублей не найдешь, да?! — Закричала кондуктор.
— Ты, сука, ты что делаешь то?! Я тебя сейчас пришибу за такое!
Сашка нагнулся, чтобы поднять свою радость, а разошедшаяся женщина толкнула его в зад, от чего тот плашмя расстелился на полу. Не удержавшись, Ольга Михайловна ткнула его ногой в тощий зад. Удар получился болезненный, в кость, и Сашка снова взорвался.
— Ты, падла! Ты что делаешь?! Я тебя сейчас пришибу, сучку!