Ночной поезд
Шрифт:
– Вот здесь! – рявкнул Стан. – На колени. И начинайте копать.
– Что мы должны копать? – спросил Давид.
– Свою могилу, что же еще? Копайте!
Два немца приставили автоматы «Эрма», взятые из партизанских запасов, к головам юношей и наблюдали, как Давид и Авраам начали руками разгребать снег.
– Быстрей! – крикнул Кажик. – Не можем же мы торчать здесь всю ночь. А когда яма будет выкопана, вы снимете с себя одежду и опуститесь перед нами на колени. Вы почувствуете, как больно разгребать снег голыми руками. Чем быстрее вы будете
Сжав губы до бескровной полоски, Давид Риш отчаянно и сердито копал снег, а Авраам еле шевелился, будто во сне.
Они добрались до слоя замерзшей земли, когда Кажик сказал:
– Достаточно. Евреям ведь не нужна настоящая могила. Теперь раздевайтесь! Быстро!
Давид медленно поднялся, сердито глядя на немцев, а Авраам продолжал стоять на коленях и тщетно возился с пуговицами своего пальто. В следующее мгновение в ночи раздался одиночный выстрел и голова Станислава раскрылась, словно перезревшая дыня. Кажик Сковронь обернулся и получил две пули – в лицо и грудь. Он качнулся с растерянным выражением на лице и рухнул в снег.
На краю опушки стояла Леокадия, прижав к плечу дымящуюся винтовку.
Давид схватил Авраама и поднял своего ошеломленного друга на ноги.
– Я вас с трудом нашла, – сказала девушка, подбегая к ним. – Мне пришлось идти на звук их голосов.
Давид пошел прочь.
– Этот путь не ведет на склад, – сказала Леокадия, побежав за ним.
– Эти свиньи говорили, что наших людей сегодня ждет сюрприз, – сообщил Давид через плечо.
– О боже, ты ведь не думаешь…
– Могу спорить, они обо всем доложили Шмидту. А я почти убежден, что он не соизволит ждать нашего появления у склада.
Все трое, спотыкаясь и падая, бежали по темному лесу. Они были уже в двух километрах от пещеры.
На тропинке, ведущей к пещере, их встретила жуткая тишина. Осмотрев отвесную скалу, затем деревья и пытаясь уловить хоть малейший звук, Давид прошептал:
– Где часовые?
– Мне это не нравится, – шепотом откликнулась Леокадия.
Тишина в лесу казалась угрожающей, и они не могли избавиться от ощущения, будто тысяча невидимых глаз наблюдают за ними.
– Давид, – заговорила Леокадия, подходя близко к нему. – Что случилось?
Хмуро всматриваясь в темноту, молодой человек продолжал оглядываться. Заметив безжизненное тело в кустах, он опустился на одно колено. На него смотрело застывшее от страха лицо старика Бена Якоби, у того был раздроблен череп. Давид обхватил руками колено и, опустив голову, пробормотал:
– Baruch dayyan ha'emeth. [24]
Леокадия и Авраам тоже опустились у мертвого тела, и все трое вдруг в испуге поняли, что найдут в пещере. Встав, Давид произнес сдавленным голосом:
24
Baruch dayyan ha'emeth (иврит) –
– Рассредоточьтесь и прикройте меня. Я иду в пещеру.
Он полз медленно, тихо, стараясь не нарушить тишину. Когда под его ногой хрустнул сучок, он застыл и прислушался. Затем снова пополз вперед. Близ входа он остановился и дал сигнал – три длинных свистка. Ответа не последовало.
Он осторожно обогнул острый угол скалы и прижался к ней, дыша часто и прерывисто. Когда Давид подполз к самому входу, он на мгновение застыл и прислушался, затем, поддавшись порыву, бросился в пещеру со взведенным курком, готовый стрелять.
Костер погас, пещеру наполнил едкий дым, и Давид мог с трудом рассмотреть тела, разбросанные по земле. Он угрюмо ходил среди них и насчитал десять человек, разметанных словно мусор. Тело Эстер Бромберг изрешетили пули. У старой пани Дуда провалилась одна сторона лица. Маленькому мальчику по имени Ицек перерезали горло. И все остальные были мертвы. Все лежали в жалких позах, в каких их настигла бессмысленная смерть.
– О боже… – прошептал кто-то позади него. Леокадия осторожно передвигалась среди тел, останавливаясь у каждого и проверяя, не теплятся ли признаки жизни, затем встала рядом с Давидом.
– Одежда, – сказал он сдавленным голосом. – Перед смертью немцы заставили их раздеться.
На тлеющем костре Давид узнал пальто Брунека Матушека и Мойше Бромберга.
– Они не могли уйти слишком далеко, мы ведь здесь недолго, – сказал он.
– Оружие! – вдруг раздался резкий крик Леокадии. Давид поднял голову и увидел страх в ее глазах. Затем, не говоря ни слова, он обежал костер с догоравшей одеждой и направился вглубь пещеры. Авраам и девушка стояли на месте и прислушивались к царапанью и шороху, затем услышали голос Давида.
– Оно на месте!
Он вернулся, неся гранатомет.
– Похоже, Кажик и Станислав, или каковы бы ни были их настоящие имена, не знали о нашем тайнике оружия.
– Они видели лишь то оружие, которое мы собирались использовать при нападении на склад. Иначе люди Шмидта забрали бы все. – Леокадия взяла его за руку. – Что будем делать?
Он протянул гранатомет Аврааму. Тот молча взял его. Давид вернулся к тайнику. Снова раздался царапающий звук, и Давид вернулся с двумя сумками, полными реактивных снарядов.
– Мы постараемся догнать их, – сказал он тоном, не терпящим возражений.
Снова падал снег, опускаясь на спокойный белый ландшафт. Трое бойцов вышли в ледяную ночь. Они не чувствовали холодного воздуха и не замечали сугробов, в которых утопали их ноги. Все их внимание было приковано к тропе, удалявшейся от пещеры, тропе, протоптанной пятьюдесятью парами босых ног и бесчисленным количеством сапог. На тропе изредка видны были пятна свежей крови. Наконец они вышли к узкой сельской дороге, на которой в только что выпавшем мокром снегу отчетливо виднелись свежие отпечатки колес грузовиков.