Ночной полдник

Акоста Марта

Тут открылась входная дверь, и я выдернула из шкафа первое попавшееся платье — рубиново-красное из облегающего джерси. Я просунула в него голову и быстро натянула на бедра. Если бы такое платье надела Уинни, оно выглядело бы стильно, но в моем случае этот фасон еще больше подчеркивал все изгибы тела. Такое платье следует носить с высокими каблуками, поэтому я впихнула ноги в черные шпильки с открытым мыском. Когда Освальд вошел в спальню, я приглаживала волосы руками.

— О, ты все еще не спишь.

— Конечно, нет. Но я заснула

в одежде и… э-э… мне пришлось приводить себя в порядок.

— Ладно, — с некоторым изумлением сказал он. — Если ты, конечно, уверена, что хочешь пойти.

— Я — да. Но если ты, Освальд, не хочешь, чтобы я туда пошла, может, стоит просто сказать мне об этом?

Он не ответил, и я потопала в ванную. Поглядев в зеркало, я увидела, что в результате схватки с Иэном моя помада размазалась по всему лицу. Что касается платья, то, если в нем таскаться по улицам и приставать к мужикам, даже прожженные проститутки посчитают меня шлюхой. Неудивительно, что Освальд колеблется.

Я, конечно, могла переодеться, но потом подумала: эти люди только что ходили в причудливых одеяниях и принимали участие в жутковатой церемонии, так какого черта я должна производить на них впечатление? Я привела в порядок свой макияж, и мы с Освальдом вышли на улицу.

— Ты джемпер не хочешь прихватить? — засомневавшись, поинтересовался Освальд. — На улице холодает.

— Нет, мне и так хорошо. Как прошло мероприятие?

— Длинно и скучно, — ответил он, поднимая на меня глаза. И добавил чуть погодя: — Наконец появился Иэн.

— Э-э… Уинни обрадуется.

По полю мне пришлось идти на мысках, чтобы не топить каблуки в земле. Мерцающие на деревьях огоньки, сверкающие фонарики и веселенькие горшочки с цветами, украшавшие внутренний дворик, делали сцену у бассейна еще более нереальной. В воздухе плыл тонкий аромат белых цветов табака.

— Ветерок поднялся, — заявил Освальд, снова взглянув на мое облегающее красное платье. — Могу сбегать за твоим плащом. Я мигом.

— Спасибо, не надо.

Гости бродили туда-сюда, держа на весу маленькие тарелочки и бокалы с «Кровавой Мэри». Иэн стоял в другом конце дворика, беседуя с родителями Сэма. Он увидел меня, но подходить не стал.

Малышка невинно дремала в своей переносной колыбельке, а Уинни поправляла на ней розовое, обшитое ленточками одеяльце.

— Привет, Уин, — поздоровалась я. — Как дела у малышки Элизабет?

— Ой! Освальд все испортил. Я сама хотела сказать тебе об этом.

Я невинно улыбнулась.

— Мы зовем ее Либби. К нам подошел Гэбриел.

Либби звучит очень старомодно, — заметил он. — Думаю, я буду звать ее За.

Мы с Гэбриелом направились к коктейльному столу.

— Мисс Милагро, я не стану, конечно, выражать недовольство, но что заставило вас надеть это возмутительное платье?

— Простая случайность, однако объяснить сложно.

— Уверен, что дядям это понравится, — сказал Гэбриел, — а вот тетки

наверняка выцарапают им глаза, если заметят, как они на тебя глазеют. — Он наполнил два бокала, но поговорить нам так и не удалось.

Гэбриела окружили тетки. Они гладили его по красивым рыжим волосам и восхищались гладкой кожей, словно он был щекастым трехлетним ребенком, а не холеным горожанином.

Ускользнув от этого сборища, я столкнулась с Сайласом.

— Мис-с-с Де Лос-с С-сантос-с, — проговорил он, смакуя каждую «с» в моем имени.

— Гос-сподин Сайлас-с, — мягко отозвалась я, пытаясь вычислить этого парня. Если доверять моему внутреннему радиометру, то по сексуальной шкале он не относился ни к натуралам, ни к голубым. Его глаза не сходили с моего лица.

Он придвинулся ко мне.

— Надеюс-сь, вы не с-станете с-судить об Уиллеме по тем мыс-слям, которые он выс-сказал вчера, — проговорил Сайлас, добавляя в слова в два раза больше «с», чем требовалось. — Я с-сажусь рядом с-с ним, чтобы с-смягчить вс-спышки, с-столь нехарактерные для уважаемого и благородного человека, которым он когда-то был. — Сайлас едва заметным жестом поднес кончики пальцев к голове. — Вы меня понимаете?

Неужели у Уиллема ранняя стадия слабоумия?

— Думаю, да.

Сайлас облегченно улыбнулся.

— С-сейчас-с с-спорить с-с ним бес-сполезно. Но мы с-стараемс-ся относ-ситьс-ся к нему с-с уважением, которое он завоевал в течение прошедших дес-сятилетий. Мы отдаем предпочтение терпимос-сти, а не порицанию.

— Насколько я понимаю, он был другим человеком.

— Он был джентльменом и ученым, нас-стоящим с-светилом! — пояснил Сайлас. — У меня с-сердце разрываетс-ся, когда я вижу ухудшение его с-сос-стояния, но для меня большая чес-сть с-служить ему поддержкой на с-склоне лет.

Мне нравилась его церемонная манера изъясняться. Он казался мне человеком, который слишком много времени проводит со старыми документами и слишком мало — с другими людьми. Недостаток сексуальности в нем тоже вызывал любопытство.

— Это очень любезно с вашей стороны.

— Уинни говорила, что вы пис-сательница. Это же, наверное, с-страшно интерес-сно!

Я тут же прониклась к нему.

— Так только кажется. Я просто часами сижу за столом.

— Уверен, вы с-скромничаете. Рас-с-скажите, о чем вы пишете?

Когда я рассказываю о своих политических ужастиках, люди чаще всего реагируют негативно, но Сайласа это, кажется, восхитило. Я поведала ему о своих рассказах, о попытках написать сценарий, о романе и о новеллах «Uno, Dos, Terror!».

— Не с-сомневаюс-сь, что ваш талант с-скоро признают, мис-с-с Де Лос-с С-сантос-с. У вас-с ис-сключительный характер, — заявил он. — Меня также интерес-сует то, как вы выжили. Могу я позвонить вам и приглас-сить на чашку кофе?

— У меня нет собственного телефона, но вы можете позвонить сюда, и мне все передадут.