Ночной шторм
Шрифт:
— Я и не знал, что мы приглашены.
— Конечно. — Мирья вгрызлась зубами в яблоко. — Приезжайте когда пожелаете.
— Катрин ты никогда не приглашала, насколько я помню, — заметил Йоаким.
— Катрин никогда бы и не приехала, — сказала Мирья. — Но мы иногда перезванивались.
— Раз в году, — уточнил Йоаким, — на Рождество.
Мирья покачала головой:
— Мы говорили всего месяц назад.
— О чем же?
— Ничего особенного. О моей выставке в
— Другими словами, вы говорили только о тебе.
— Нет, о ней тоже.
— И что она сказала?
— Ей было очень одиноко здесь. Она скучала по тебе. По Стокгольму она не скучала… Только по тебе.
— Я должен был закончить работу.
Конечно, он мог сделать это и раньше. Он много чего мог сделать раньше. Но не хотел обсуждать это с тещей. Мирья снова вышла в коридор. На этот раз ее внимание привлекла картина Рамбе перед спальней Йоакима.
— Я подарила ее Катрин на двадцатилетие, — сказала Мирья. — На память о бабушке.
— Катрин очень ее любила.
— Не стоит держать картину здесь. На последнем аукционе работа Торун ушла за триста тысяч.
— Да? Но никто не знает, что она здесь.
Мирья внимательно разглядывала картину.
— Ни одной горизонтальной линии… Вот почему на нее так сложно смотреть, — произнесла она. — Именно так и выглядит буря.
— Торун видела бури?
— Конечно. В первую же зиму на остров налетел сильный шторм. Но Торун все равно пошла к торфянику. Ей нравилось рисовать на открытом воздухе.
— Мы там были вчера, — заметил Йоаким. — Там хорошо.
— Только не в шторм, — продолжала Мирья. — Ее мольберт унесло ветром. Солнце исчезло. Начался снег. Видимость была не дальше метра.
— Но Торун выжила?
— Выбираясь из торфяника, она провалилась в воду, но тут на мгновение видимость улучшилась, и она увидела маяк. В последнюю секунду ей удалось выбраться из воды. Мирья рассказывала, что, выползая из торфяника, Торун видела мертвых… Тех, кого принесли в жертву в древние времена… Она сказала, что они показались из воды и тянули к ней руки.
Йоаким напрягся. Теперь понятно, почему картины Торун такие мрачные.
— С того дня у нее начались проблемы со зрением, — прибавила Мирья. — В конце концов она полностью ослепла.
— Из-за шторма?
— Неизвестно. Но после того дня она не могла открыть глаза несколько дней. Шторм принес песок, смешанный со льдом: это все равно что иголки, летящие в глаза.
Мирья отошла в сторону.
— Людям не нравятся мрачные картины, — сказала она. — Они хотят видеть синее море, спокойное море и цветы. Радостные полотна в светлых рамах.
— Как
— Именно так, — энергично кивнула Мирья, не обижаясь на его слова. — Солнечные картины для дачников.
Она огляделась по сторонам:
— Но у вас нет ни одной работы Мирьи Рамбе, не так ли?
— Нет, но у Катрин были открытки.
— Хорошо, — кивнула Мирья. — Открытки тоже приносят деньги.
Йоакиму слова давались с трудом. Он продолжил идти в сторону кухни.
— Сколько картин нарисовала Торун? — спросил он.
— Много. Около пятидесяти.
— А теперь их осталось только шесть?
— Да, только шесть, — с грустью подтвердила Мирья.
— Люди говорят…
Мирья не дала ему закончить, сказав:
— Я знаю, что говорят люди, — что это ее дочь уничтожила картины, которые сегодня стоили бы миллионы… Говорят, я положила их в печь и подожгла, чтобы не замерзнуть.
— Катрин в это не верила.
— Вот как?..
— Она сказала, что ты завидовала Торун… И выбросила ее картины в море.
— Катрин родилась год спустя, она не могла знать, — вздохнув, сказала Мирья. — Я слышала эти сплетни. Мирья Рамбе встречается с молодыми мужчинами, пьет беспробудно… Катрин тебе говорила?
Йоаким покачал головой, вспоминая, как Мирья напилась на их свадьбе и пыталась совратить его юного двоюродного брата.
Они снова оказались на веранде. Мирья застегнула куртку.
— Пойдем со мной, — сказала она. — Я хочу кое-что тебе показать.
Йоаким вышел за ней во двор. Краем глаза он увидел Распутина у забора.
— Здесь все по-прежнему, — заметила Мирья.
Она зажгла новую сигарету и заглянула в темное окно домика для гостей.
— Никого, — констатировала она.
— Агент по продаже недвижимости сказал, что это домик для гостей. Мы собирались привести его в порядок к весне. Такой был у нас план…
— Я жила здесь с Торун три года, — сказала Мирья. — Среди пыли и крыс. Здесь было холодно, как в могиле… Брр. — Она повернулась спиной к дому. — То, что я хочу тебе показать, это там…
Мирья прошла к коровнику и открыла тяжелую дверь. Затушив сигарету, она зажгла свет и знаком позвала Йоакима за собой.
— Это там! — кивнула она на сеновал.
Поколебавшись, Йоаким пошел за ней к лестнице. Через минуту они стояли на сеновале среди старых вещей.
— Тут нельзя пройти, — сказал он.
— Можно, — возразила Мирья и смело пошла прямо, перешагивая через ящики, сумки и ржавые запчасти. Она целенаправленно шла к стене в противоположном конце сеновала. Остановившись, она ткнула пальцем в стену.