Ночной звонок
Шрифт:
— Не угадывал вовсе, вижу, что не мой. Мой с подкладкой, а этот без.
— Все понятно, гражданин Козлов, — Белов встал, вытянулся. Обратясь к Морозову, жестом указал на допрашиваемого: — Убийца. Насильник. Продолжайте допрос, — и пружинистым четким шагом направился к двери.
Козлов потерял власть над собой, открыл рот и вдруг зарыдал горько, обиженно, бормоча:
— За что? За что? Гражданин начальник, я не убийца! Не может быть. Я никого не убивал. За что же меня так?
XIII
Пушин сладко спал. Его скуластое лицо
Хозяйка, старушка Христофоровна, у которой проживал на квартире лейтенант, вошла в комнату, чтобы разбудить постояльца, но, взглянув на него, остановилась. «Ишь, сердешный, приятный сон видит, а дело имеет с шарамыжниками да бандюгами. Поздно ночью пришел измочаленный. А вот улыбается. Пусть еще поспит. Хотя нет, просил ведь разбудить, сердешный. Жалко тормошить. Минуточку подожду, пусть досмотрит сон, а потом и разбужу. Эх, служба».
Пушин открыл глаза и ясно, осмысленно посмотрел на старушку. Хозяйка ахнула удивленно:
— Не спал, Офоня?
— Спал, Христофоровна.
— А как же проснулся, я тебя не будила, милый.
— Услышал твои шаги, Христофоровна. — Пушин вытянул руки за головой и с маху сел в постели.
— О-a, ты не зря в милиционерах ходишь — чуткий. Ну, вставай, я тебе уж и завтрак сготовила.
Минут через тридцать Пушин уже шагал по улице в ладном цивильном костюме, без кепки. Он направился на строительную площадку в качестве нештатного инструктора горкома комсомола. Требовалось выяснить кое-что, порасспросить людей о людях. Не доехав до стройучастка две остановки, сошел с автобуса — не хотелось больше в теплынь, в солнечную утреннюю благодать толкаться в переполненной машине.
На душе у Пушина светло и просторно. Ему хорошо оттого, что светит солнце, что сила в нем бьет через край. И еще оттого, что вчера его похвалил сам Варламов за одну идею, на которую натолкнули лейтенанта дружинники и по следам которой он шел сегодня.
Вчера они все вместе сидели в городском штабе, обсуждая ход дальнейших розысков хулиганов, избивших Бушмакина. Решено было взять на заметку всех задир и драчунов, пьяниц и хулиганов. Едва стемнело, оперативный комсомольский отряд вышел на улицы города. Ни одного закоулка, ни одного парка, сквера, общественного места не должно остаться без наблюдения комсомольцев-дружинников. По городу разошлись из городского, районных и заводских штабов десятки крепких и решительных парней.
С первых же минут патрулирования начался «улов». На одной из улиц трое парней пытались снять с руки девушки часы, отобрать сумочку. Правда, любителей легкой добычи не удалось задержать, так как они, завидев группу дружинников с повязками на рукавах, разбежались с криком «Атанда!»
После этого дружинники пошли вразброд, держась друг от друга на расстоянии голосового сигнала.
Кирилл Ложкин, заводской парень — отчаянный и удивительно добрый — был боксером и заводилой комсомольских мероприятий. Он-то и возглавлял заводскую группу дружинников.
Тактику поимки хулиганов Кирилл имел особую. Приметит подозрительную группу, притворится пьяным, полезет целоваться. А те рады. Охаживают, обнимают его и
В милиции, узнав о тактике Ложкина, строго наказали: нельзя так работать, порочный метод. Но Ложкин согласился лишь для виду, выходил на «лов» снова.
А вчера сорвался. Едва он подошел к группе, его сразу взяли в плотное кольцо, видимо, догадываясь, кто он такой. Ребята — их было человек пять — видать, не шатуны просто, по обличию и по одежде — рабочие. Ложкин решил, что они сами есть дружинники и приняли его, пошатывающегося, за шалопая, — выпрямился, сделал несколько ровных шагов, сказал:
— Ошиблись, ребята, я сам дружинник, — и отогнул лацкан куртки, показывая значок.
— Ага, — сказал один из парней, длинный, как телеграфный столб. — Ты-то нам и нужен, — и вытащил самодельную финку.
— Деньги на бочку, сарынь на кичку, — потребовал другой, ладный и даже изящный в движениях парень, дотронувшись до плеча Ложкина. В руках парня ничего не было, для Ложкина он был не опасен. Вот долговязый с финкой, тот может и пырнуть, его и надо первого сбить с ног.
— Какие деньги, ребята? — засмеялся Ложкин. — Я такой же, как и вы, рабочий, живу от зарплаты к зарплате, родители наследства не оставили.
— Не треплись, выкладывай, — зло процедил сквозь зубы «телеграфный столб», уперев острие финки в бок Ложкину. Дело принимало опасный оборот. Ложкин оглянулся — своих не видно, должны вот-вот подойти.
— Ну!..
— Сейчас, ребята, — серьезно ответил Ложкин. — Сейчас. Я думал, вы шутите. Ладно, коль так. Деньжата у меня есть, хотя и малые.
Он изогнулся, запустив левую руку в карман брюк, мгновенно выпрямился и ударил долговязого в острый кадык. «Телеграфный столб» икнул, точно подавился бильярдным шаром, и беззвучно грохнулся наземь. Компания смешалась, и Ложкину удалось убежать. Когда он вместе с товарищами возвратился к месту схватки, там никого не оказалось.
В других местах комсомольский патруль задерживал в основном рабочих одного строительного участка. У них вчера выдавали зарплату, вот они и обмывали ее.
На одной из улиц подобрали пьяного паренька, притащили в вытрезвитель, это оказался рабочий того же стройучастка, Олег Казаков.
После облавы дружинники снова собрались в городском штабе. Выслушав рассказ Ложкина о нападении на него пятерых парней, Пушин насторожился. Именно о долговязом и его приятелях рассказывала ему кондуктор трамвая, девушка, к которой привел Пушина трамвайный билет, найденный около убитой Зои. Кондуктор тогда говорила о ватаге приметных подвыпивших ребят, ввалившихся в вагон на остановке возле общежития строителей. Она запомнила их и потому, что пассажиры не хотели брать билеты, ругались. Только один, деликатный такой, изящный, сжалился над растерявшейся девушкой и купил билеты, роздал гогочущим товарищам. После полуночи на предпоследнем рейсе двое из ребят опять вбежали в вагон, протрезвевшие, настороженные, тихо топтались на задней площадке. Сошли они там же, где и садились, — у общежития строителей.