Ночной звонок
Шрифт:
Тут же, на ночном совещании, Пушин попросил Ложкина завтра сходить на стройплощадку, якобы в поисках работы, и попытаться опознать напавших на него с целью ограбления. Пушин сказал, что на завод Ложкин может не ходить, туда позвонят и объяснят причину отсутствия.
С этой же целью отправился на стройучасток и сам Пушин. Работа предстояла не такая уж простая. На стройках людей много — пойди найди среди них подозреваемых. Похожих друг на друга тьма-тьмущая, в особенности, когда они одеты почти одинаково. Кроме того, кондуктор и Ложкин видели парней мимолетно, каждый на свой манер — попробуй найди именно тех, которые садились в трамвай и нападали на Ложкина.
Пушин вышел на окраину города, поднялся на холм. Впереди раскинулся березовый колок — прозрачный, залитый солнцем, сверкающий сочной зеленью. За куртиной поднимались в высокое небо башни, над которыми, как над гнездами, краны покачивали своими длинными журавлиными шеями.
Пушин остановился, залюбовался видом березового леска, башен-гнезд и кранов-птиц. Над ними синее-синее небо, перечеркнутое, как мелом, белой дорожкой — следом реактивного самолета. Красота! Как хорошо жить под этим блескучим небом, под этим ласковым солнцем, в светлых башнях-гнездах, откуда видно вокруг ясно и далеко!
«Сегодня так много работы, а я настроен не по-деловому», — подумал Пушин, встряхиваясь. После милицейской школы у Пушина это было, пожалуй, первое серьезное оперативное задание. Надо постараться.
Лейтенант совсем молод и холост. Некоторое время он жил в общежитии с товарищем по работе, но тот быстренько оженился, и Пушин ушел, уступив соседу комнату. Устроился на квартире у старушки. Ему очень повезло: Христофоровна добрая женщина, приняла его как сына, печется, кормит и поит, обстирывает. И даже не берет плату за квартиру — сердится, если Пушин пытается подсунуть старушке деньги. Лейтенант под разными предлогами все-таки платит: то шаль купит, то ботинки, то платье. А недавно пальто вместе с Христофоровной купили — модное, добротное. В кассу платил Пушин; заплатил много, а Христофоровне назвал сумму в два раза меньшую. Зимой хозяйка хотела нанять дровоколов — поленницу пополнить, так Пушин не разрешил, показав сильные руки, сказал: «Христофоровна, я не только хлеб есть да ложкой хлебать умею». И вместо утренней зарядки принялся пилить и колоть дрова. Поленницу под самые застрехи выложил. Неплохо так вот жить: на добро отвечать добром, делать человеку приятное, хорошее.
Но то простая работа. А как пойдут дела в милиции? Пушина тревожило — на месте ли он, тем ли делом занимается. Работа в милиции нравилась, но не было опыта, хватки, уверенности. Вот при составлении протокола об избиении Бушмакина дал осечку, не записал всех свидетелей, упустил многое, отнесся к происшествию легкомысленно. Хотя и не зря, но лишнего попало ему за это от Белова. Лишнего. Капитан больше кричит, погоняет: «Давай, давай», а толкового слова, совета от него не слышишь. Попадаются же такие начальники! Майор Варламов — тот совсем другой. Человек! Выслушает, расспросит, объяснит, поправит. И все это — уважительно, спокойно, дружески. Любое его приказание хочется исполнить с полной отдачей.
Пушин пересек лесок и сразу окунулся в шум, лязг, сутолоку большой стройки. Целый жилой массив поднимался разом под облака. Урчали бульдозеры, скрипели краны, фыркали самосвалы, тут и там вспыхивали аспидно-синие огни сварки, кричали строители: «Вира, майна, давай, разворачивай...»
Пушин вздохнул: не по поводу преступления хотелось бы ему здесь быть — встать рядом с людьми и поработать вместе до звона в лопатках, до гуда в плечах. Но что поделаешь?
Лейтенант с большим трудом разыскал контору стройки, нашел дверь с табличкой «Комитет комсомола», переступил через порог маленькой узкой комнатушки, уставленной стульями и заваленной плакатами, лозунгами, стендами. За столом с папками и рулонами сидела девушка с такими пышными золотистыми волосами и большими блестящими глазами, что Пушин прямо-таки оторопел.
— Здравствуйте, — сказал он виновато. — Если позволите, я к вам.
Девушка фыркнула и закусила полную яркую губу, отчего все лицо ее вдруг стало озорным и неожиданно комичным. Пушин не выдержал и тоже прыснул. И сразу пропала официальность, стерлась неловкость. Пушин подошел к столу и протянул руку:
— Я из горкома комсомола, нештатный инструктор, Афанасий Пушин.
— У-о-о! — протянула девушка и представилась: — Альбина Ушакова, секретарь комитета, — и залилась краской. — Извините, что здесь такой беспорядок.
— Ничего, я понимаю, дел по горло, не до уборок.
— Вот именно, — подхватила Альбина, краем глаза глянув на свое отражение в умело поставленном на тумбочке у телефона зеркальце и подбив ладонями и без того пышные волосы. — На дверях висит табличка «Комитет», а на самом деле работаю одна — отчеты составляю, доклады готовлю. Даже с комсомольцами некогда поговорить. Сейчас вот готовлюсь к собранию: брали обязательства, надо подвести итоги. А с будущей недели переходим на двухсменную работу. Между тем план полугодовой почти сорван. Представляете?
— Вот и я пришел разузнать кое-что о дисциплине, — неуверенно ответил Пушин. — С дисциплиной, говорят, у вас не все благополучно.
— Ужас! — Альбина обеими руками взялась за голову, и глаза ее стали узкими. Вдруг она спохватилась и очень серьезно спросила: — Вы пришли готовить материал для бюро горкома?
— Нет, нет, — засмеялся Пушин. — Просто присмотреться, обобщить хороший опыт... если он имеется, вообще — познакомиться.
— Ну, хорошо, задавайте вопросы, — Альбина села за стол и положила руки перед собой.
— Можно и задать, — стараясь не терять веселого, дружеского тона, сказал Пушин, тоже присаживаясь на скамейку у стены. — Что-то очень уж много нарушителей порядка и спокойствия в городе развелось. Чаще всего хулиганят и пьют строители. Вот, например, вчера в вытрезвитель попал Олег Казаков — пьяный до безобразия. Я сам был с комсомольцами-дружинниками, видел. Почему пьет?
— Не знаю, — протянула Альбина.
— Он комсомолец?
— Из какой он бригады? — в свою очередь спросила Альбина, снова краснея и тушуясь. Олега Казакова она не знала, не помнила.
— Об этом я вас хотел спросить, — развел руками Пушин. — Извините, я вижу, вы, действительно, зарылись в бумагах.
— Вот в том-то и беда, — горячо согласилась Альбина. Пушин отметил про себя удивительное свойство характера секретаря — мгновенно переходить из одного состояния в другое. — Я сейчас посмотрю на букву «к».
Альбина потянулась к ящику и ловко, привычно прошлась по ребрам карточек длинными белыми пальцами.
— Вот, — выхватила она серый квадратик. — Олег Казаков. Так, так. Все ясно — сорвался. Во-первых, он уже четыре месяца не платит взносы. Во-вторых, его обсуждали на бюро за пьянку и драку в общежитии. Обещал исправиться.