Ночные бродяги
Шрифт:
В эту минуту баржа как раз проплывала мимо небольшой фермы — на берегу выступали темные силуэты домов, а сады тянулись до самого берега. Внезапно течение повлекло баржу вправо, прямо на лодочный сарай, стоящий на сваях и нависающий над водой. Нюх заметил опасность слишком поздно. Правда, он вцепился в руль и успел его дернуть в сторону, баржа резко отвернула и едва не уткнулась носом в противоположный берег. Ласка в панике снова дернул руль, баржа резко изменила курс и врезалась в небольшую теплицу, которая стояла у самого берега.
Там она и застряла. В ночной тишине послышались
— Что тут происходит?! — завопила из трюма барсучиха. — Я упала и вывихнула ногу!
— Извините, — пробормотал Нюх, с ужасом глядя на разрушения, которые он учинил. От ухоженной и аккуратной теплицы остались одни обломки. Ласка поднял шест и попытался оттолкнуться от берега. Впрочем, оказалось, что это не так-то просто: днище баржи крепко застряло в илистом дне, да и мох, растущий по берегу, как будто вцепился в несчастную баржу. В доме зажегся свет, весь этот шум разбудил хозяев, что и неудивительно: от такого грохота кто угодно бы проснулся. К берегу приближался человек с фонарем. При виде огромного разъяренного мужчины у Нюха сердце ушло в пятки. Тем более что в другой руке у хозяина теплицы было ружье.
— Кто здесь? — грозно спросил он.
— Извините, — снова пробормотал Нюх, изо всех сил налегая на шест, чтобы поскорее столкнуть застрявшую баржу. — Я заплачу за причиненный ущерб.
Человек подошел еще ближе. Теперь он возвышался над лаской, как башня, освещая Нюха ярким светом.
— Это что еще такое? — спросил он. — Какая-то жаба сломала мою теплицу?
— Это случайно, — прошелестел в ответ Нюх, для которого, как и для большинства других животных, запах человека был устрашающим. — Но ничего. Пришлите счет в Туманный на Хлебную улицу, семь, на имя Остронюха Серебряка.
— Так ты из горожан? И что же, интересно знать, делает жаба в таком богатом районе? А пахнет от тебя, как от свинарника.
Наконец на палубу выбралась барсучиха с ведром воды.
— Предоставь это мне, — сказала она Нюху, а потом обратилась к человеку, по-видимому не испытывая перед ним никакого страха. — Тебе сказали, куда прислать счет? Вот и все, а теперь можешь спокойно отправляться спать.
— Ты с кем так разговариваешь? — оскорбился владелец разгромленной теплицы.
— Откуда мне знать? — сварливо отозвалась барсучиха. — На тебе не написано, кто ты такой.
— Ну, я тебе сейчас задам!
— Ой, иди-ка лучше и поиграй со своим ружьем где-нибудь в другом месте, и нечего мешать занятым животным.
Все это время Нюх с ужасом смотрел на ружье. Впрочем, барсучиха, судя по всему, нисколько его не боялась. Она знала, как себя вести с сельскими жителями, даже если это люди. Затем она выхватила из лап Нюха шест и сноровисто оттолкнулась от берега. Баржа сразу же отвалила. Человек стоял и смотрел на них в немом изумлении — никогда прежде ему не приходилось иметь дело с такими наглецами. Потом он погрозил кулаком вслед уплывающей по течению барже и заорал:
— И не надейся, что я не пришлю счет!
— Надеюсь, вы именно так и поступите! — завопил в ответ Нюх, счастливый оттого, что его не подстрелили. — И я, разумеется,
— Лучше бы тебе так и сделать, иначе я пошлю этот счет Динсдалю, а уж он-то разыщет тебя!
— А кто такой Динсдаль? — спросил Нюх у барсучихи.
— Наверное, какой-нибудь сборщик налогов и податей.
Они медленно проплывали мимо какой-то деревни. Нюх видел, как за церковной оградой два человека что-то выкапывают, и слышал стук их лопат. Похоже, не только барсуки Шиш и Кыш копаются на кладбищах. Брионии не раз доставляли трупы ласок и горностаев, и она практиковалась на них, изучая анатомию. Но эти трупы попадали к ней по завещанию. Звери заранее оговаривали, что после смерти их тела попадут в анатомический театр. А вот барсуков обвиняли в осквернении могил, но за отсутствием улик их пришлось отпустить. Странно, что люди занимаются тем же самым.
Течение медленно несло баржу вперед, и вскоре они уже добрались до города. Нюх видел свет газовых фонарей на улицах Туманного. А вот и старый его знакомый Возила. Тот выгружал что-то из своей лодки.
— Добавить немного бобов, и выйдет отличная похлебка, — сказал Возила, показывая на свой груз, это было мясо. — Если хотите, немного позже я угощу вас отличным ужином. Кстати, вы, того и гляди, вывалитесь из своего наряда. А кстати, почему, на вас такое платье? В нем вы похожи на жабу-прачку.
— Так уж получилось, Возила.
— А вы не хотите задержаться на минутку и помыться?
— Нет, — решительно отозвался Нюх.
— Жаль, а то вашей одежде не повредила бы небольшая чистка.
Но Нюх поспешил домой. Все встречные прохожие с изумлением смотрели на ласку, вырядившегося в жабье платье, который вдобавок со всех лап несся по аллеям и мостовым, через рынок, переулками и широкими площадями. Наконец он добрался до Хлебной улицы. Перед его домом расхаживал полицейский — похоже, он дожидался именно нашего героя. Нюх перескочил через изгородь, пробрался к черному ходу и осторожно вскарабкался по водосточной трубе в окно, выходящее в коридор. Затем, облегченно вздохнув, он прокрался к двери своей квартиры и вошел.
Там он не стал зажигать свет, чтобы его не увидел полицейский. Вместо этого он просто стащил с себя платье и, швырнув его в одно из кресел, рухнул в постель. В ту же секунду он почувствовал, что прикасается к чему-то холодному и склизкому. К тому же это что-тоужасно воняло. Внезапно зажегся свет, и Нюх обнаружил, что лежит лицом к лицу с отвратительным трупом.
— А-а! — завопил Нюх, спрыгивая с кровати.
— Не надо так кричать, — раздался позади него ласковый голос. — Это всего-навсего мы.
Нюх обернулся. Это были два барсука. Один из них сидел в кресле, и с головы у него наподобие фаты свешивалось жабье платье. Второй стоял и держал в лапе лампу. Оба они насмешливо смотрели на перепуганного ласку.
— Это всего лишь мы. И нечему удивляться. — Барсуки переглянулись и обменялись усмешками. — Тебе не кажется, что платье немного великовато? Да и пахнет оно как-то странно. Что ты им делал? Чистил сортир?
26