Ночные кошмары и фантастические видения (сборник)
Шрифт:
И вот 29 июня – когда в перспективе уже замаячили новые годы длительного ожидания, слежки и летней работы в бригаде Харви Блокера (при условии, что он возьмет меня на работу), – к воротам долановского дома подкатила синяя машина с надписью «Охранные службы Лос-Анджелеса» на борту. Из нее вылез мужчина в униформе, который открыл ворота и загнал машину во двор. Потом он закрыл ворота изнутри.
Ну хоть какая-то подвижка.
Я завел машину и заставил себя два часа кряду кататься по окрестным улицам. Потом я вернулся к дому Долана, только на этот раз остановился подальше – в начале квартала.
Из фургончика вышли четыре женщины: две белые, одна негритянка и одна мексиканка. Все были в белом, как официантки. Только это были, конечно же, не официантки, а просто уборщицы.
Охранник вышел на звонок и открыл ворота. Все пятеро потолклись на входе, перешучиваясь и смеясь. Охранник даже попытался ущипнуть одну из женщин, и она со смехом шлепнула его по руке.
Одна из уборщиц вернулась в машину и тоже загнала ее во двор. Остальные пошли дальше, увлеченно о чем-то болтая. Охранник запер ворота.
Пот заливал мне лицо – жирный и липкий пот. Сердце разрывалось на части.
В зеркало не было видно уже ничего. Я рискнул оглянуться: задние дверцы микроавтобуса были распахнуты настежь. Одна из женщин несла стопку простыней, другая – стопку полотенец, третья – пару пылесосов. Они подошли к дому, и охранник впустил их внутрь.
Я уехал, с трудом удерживая руль – так сильно меня колотило.
Они открывают дом. Он все-таки приезжает.
Долан уже давно не менял машину. К концу этого июня его серый седан «девиль» катался уже третий год. Я точно знал его габариты – даже обращался за информацией в «Дженерал моторс», написал, что я журналист и пишу статью. Они выслали мне руководство пользователя и спецификации по модели интересующего меня года. Даже вернули мой конверт с марками, который я приложил к письму. Большие компании держат марку, даже когда вылетают в трубу.
Потом я пришел к своему приятелю, преподавателю математики в старших классах, и показал ему эти размеры – ширину, длину и высоту «кадиллака». Я уже говорил, что начал заранее готовиться к осуществлению своих планов, и в подготовку входили не только физические упражнения.
Я представил ему проблему как чисто гипотетическую. Кажется, я сказал, что пытаюсь написать фантастический рассказ и хочу быть точным в фактах. Даже показал ему кое-какие наброски сюжета – меня самого потрясала собственная изобретательность.
Друг спросил, с какой скоростью будет передвигаться мой инопланетный разведывательный экипаж. Такого вопроса я не ожидал и удивленно спросил, неужели и это важно?
– Ну конечно! А как же! Если ты хочешь, чтобы твой транспортер влетел точно в ловушку, она должна быть определенных размеров. Ты мне задал конкретные размеры: семнадцать на пять футов.
Я открыл было рот, чтобы пояснить, что это не точная цифра, но он поднял руку.
– Это так, приблизительно, только приблизительно. Просто так легче вычислить траекторию.
– Какую траекторию?
– Траекторию падения, – пояснил он, и меня вдруг
Я-то думал, что все будет проще: если вырыть могилу таких размеров, чтобы в ней поместился «кадиллак», то он там и поместится. Но теперь, в разговоре с приятелем, до меня начало доходить, что эта могила сначала должна сработать в качестве ловушки.
Форма ямы тоже имеет значение, сказал он мне. Тот окоп, который я представлял себе изначально, может и не сработать – вероятность тут пятьдесят на пятьдесят.
– Если эта твоя тарантайка не попадет точно в раствор траншеи, она просто скользнет по краю, накренится и остановится. А когда она остановится, инопланетяне выберутся наружу и перебьют всех твоих героев.
Тут хитрость в том, сказал он, чтобы расширить раствор и придать яме форму воронки.
И еще необходимо учесть скорость.
Если «кадиллак» будет идти слишком быстро, а яма окажется слишком короткой, то он просто перелетит через нее, заденет край днищем или колесами, может быть, перевернется, упав на крышу, но не упадет в яму полностью. С другой стороны, если машина поедет медленно, а яма будет опять же короткой, то автомобиль просто скатится вниз и уткнется носом в дно – вместо того чтобы встать на колеса, – а так не пойдет. Потому что нельзя зарыть в землю машину с бампером, возвышающимся на два фута над краем ямы. Это все равно что похоронить человека, оставив его ноги торчать из земли.
– Так с какой скоростью будет ехать этот твой… экипаж?
Я быстренько прикинул в уме. На шоссе водитель Долана держится где-то между шестьюдесятью и шестьюдесятью пятью. Там, где я думаю провернуть свое дело, скорость будет пониже. Я уберу знаки объезда, но спрятать всю дорожную технику я, конечно же, не смогу, как и убрать все щиты, предупреждающие о дорожных работах.
– Ну, где-то двадцать руллов.
– А в переводе на наши? – улыбнулся мой друг.
– Допустим, пятьдесят земных миль в час.
– Ага! – Он принялся за вычисления, скрипя фломастером, а я сидел рядом, и улыбался, и вновь и вновь повторял про себя эту чудесную фразу: траектория падения.
Закончил он быстро. Отложил фломастер и взглянул на меня:
– Знаешь, по-моему, тебе стоит изменить размеры этой твоей тарантайки.
– Это еще почему?
– Семнадцать на пять – для разведчика великовато. Это почти как «Линкольн Марк IV»! – засмеялся он.
Я засмеялся тоже. Так мы вместе и хохотали.
Я улетел обратно в Лас-Вегас в тот же день, когда увидел, как в дом к Долану входят женщины с простынями и полотенцами.
Когда я приехал домой, я первым делом бросился к телефону. Руки немного дрожали. Девять лет я ждал и следил. Как паук под карнизом, как мышь за обшивкой стены. Я никак себя не проявлял. Я старался не давать Долану ни малейшего повода заподозрить, что муж Элизабет все еще интересуется им. Тот пустой, безразличный взгляд, которым он одарил меня во время нашей случайной встречи на шоссе – как бы он меня ни взбесил, – все-таки это был результат моих стараний.