Ночные костры
Шрифт:
Два солдата бодрствовали в самые темные часы ночи и легли лишь тогда, когда их сменили Эрик и Ален.
Алиса спала урывками, часто просыпаясь и щупая обернутую тряпкой шкатулку, которая лежала в ее шерстяной подушке. Раймон отдал драгоценности на хранение жене. Она должна была каждое утро прятать подушку с тайной начинкой в свою седельную сумку, а по вечерам класть ее себе под голову, где бы они ни останавливались на ночлег — на постоялом дворе аббатства или в городской гостинице.
Утром перед отъездом она заспорила, уверяя Раймона, что
— Держите ее у себя, Алиса. Если мы повстречаемся с разбойниками или с уполномоченными принца Иоанна… — он улыбнулся шире, — или и с теми и с другими в одном лице, то мои воины прежде всего будут защищать вашу жизнь. Таков мой приказ.
Уот выбежал из крепости, неотразимый в своей новой красной рубахе.
— Вы уезжаете без меня? Раймон поманил его пальцем.
— Иди сюда, парень, и проверь подпругу у этой кобылы. Если ты поедешь с нами, тебе придется каждое утро проверять седло госпожи перед тем, как она сядет на лошадь. Да смотри не объедайся в дороге, а то растолстеешь, и бедные лошади не довезут нас до Виндзора, обессилев от тяжести.
Маленький Уот небрежно затянул подпругу и помчался обратно на кухню — искать Виду. Раймон оседлал Шайтана и подъехал к Алисе.
— И помните, — тихо проговорил он, — если на дороге мы столкнемся с врагами и вам надо будет бросить лошадь, забудьте про эту проклятую шкатулку и спасайтесь сами. — Он нахмурился, увидев, как Уот, пошатываясь, тащит по двору корзину свежеиспеченных пряников, которую дала ему Вида. — И спасайте этого маленького постреленка.
— Спасибо, что разрешили ему поехать с нами, — сказала Алиса.
— С вами будет одно знакомое лицо.
— И еще одно, очень любимое, — добавила она. Раймон расплылся в улыбке и продолжал улыбаться, даже когда Уот высыпал пряники во вьючный короб, в котором лежал лучший плащ его господина.
Уот заворочался во сне. Алиса натянула шерстяное одеяло ему на плечи и подняла голову, ища глазами мужа. Раймон лежал, растянувшись на соломенном тюфяке рядом с Уотом, загораживая Алису и мальчика от остальных спящих. В лунном свете, струившемся в дымоход, было видно, что он лежит лицом к приставной лестнице, которой пользовались хозяин и его жена для того, чтобы подняться сюда, на чердак. Рядом с ним поблескивал верный меч.
Проснувшись на рассвете, маленькая группа почувствовала запах овсяной каши и хлеба. Быстро позавтракав, путники переправились на конях через реку ниже замка. К тому времени, когда солнце окончательно взошло, они уже ехали на восток, к большому болоту, уходившему за горизонт. Это была не знакомая Алисе серая пустошь, землю которой можно издали спутать с облаками, а просторная холмистая равнина с каменистыми утесами и булыжными пирамидами — древними дорожными указателями. Проезжая по этой земле, поросшей низким кустарником, Алиса разглядывала камни и утесы, попадавшиеся ей на пути, и старалась не думать о безграничности окружающего простора.
В
Раймон сидел рядом с ней и смотрел на маленького Уота, который носился взад-вперед по широкой и ровной каменистой дороге.
— Следующие два дня наше путешествие будет легким, — сказал он. — Такая хорошая дорога проложена через все болото к самому поселку храмовников.
— Это они ее построили? Он покачал головой:
— Рыцари говорят, что эта дорога существовала еще до того, как они здесь появились, — ровная и сухая на много миль. Такие дороги я видел в Дувре, они связывают побережье с Лондоном. Мой двоюродный брат Монбэзон полагает, что их построили рабы древнеримских воинов.
Алиса засмеялась:
— Отец Ансельм говорил мне, что Рим был богатой империей. Зачем римлянам было приезжать сюда и строить дороги?
Раймон пожал плечами:
— В Палестине тоже есть такие дороги. И города-крепости, в которых жили римляне во времена Христа. Я думаю, Монбэзон прав.
— Палестина — это так далеко!
Раймон лег на поросшую мхом землю и посмотрел в небо.
— Вероятно, когда-нибудь вам захочется увидеть дальние страны. Побывав в Виндзоре и в Лондоне, вы пожелаете посетить новые незнакомые места. — Он покрутил в пальцах подол ее мантильи. — Может быть, в один прекрасный день вы отправитесь за море, в Нормандию.
Алиса погладила его по руке.
— Я знаю, что нам придется отплыть в Нормандию, если королева Элеанора на нас рассердится. Я готова к этому, Раймон.
— А если королева отнесется к нам благосклонно и мы сможем свободно выбирать себе маршрут, вы поедете со мной в Базен, в дом моего отца?
Алиса повернула его лицо, чтобы он посмотрел ей в глаза.
— С вами я поеду хоть на край земли, — пообещала она. — Вы только предложите.
В ту ночь они спали прямо на болоте, в палатке из грубой шерсти, которая закрывала лунный свет, но не заглушала лисьего тявканья и далекого волчьего воя. Алиса лежала рядом с Раймоном, положив голову ему на плечо. Обсудив с женой разные мелкие темы (гнедая вьючная лошадь потеряла подкову, в следующем поселке им надо будет купить круг сыра), он повернулся на бок и начал ласково стягивать платье с ее плеч. Но тут через двойной полог палатки донесся тонкий голосок Уота.
— Он боится ночных звуков, — прошептала Алиса.
— С ним Эрик и остальные, они не дадут его в обиду.
— Он в первый раз ночует под открытым небом. Раймон поцеловал ее в плечо.
— Ничего, привыкнет.
— Он никому не даст заснуть — не только часовым, но и остальным воинам.
Раймон перевернулся на спину.
— Вы не успокоитесь до тех пор, пока мы не возьмем его к себе, — пробормотал он.
Она погладила его по щеке.
— Если мы слышим мальчика, значит, он и ваши солдаты слышат нас, верно?