Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото

Кэллэм Ридгуэлл

Лаблаш бросил на него быстрый недоброжелательный взгляд, но ничего не сказал. Старик Аллондэль поднял голову. Лицо его сильно осунулось.

— К ужину, я полагаю, — проговорил он хриплым от долгого молчания голосом. — Скажите по дороге

Смиту, чтобы он прислал мне сюда бутылку с белой головкой и несколько стаканов!

— Хорошо, — отвечал Беннингфорд, выходя. — Покер без виски невкусен, — пробормотал он, — но покер вместе с виски — это уже начало конца. Впрочем, мы еще посмотрим?.. Бедный, бедный Джон!..

Глава VI

ЧЕРТОВО БОЛОТО

Около

четырех часов Беннингфорд вышел из трактира. Он всегда был пунктуален, но теперь запаздывал, потому что ехал шагом. Ему хотелось раньше все хорошенько обдумать, прежде чем встретиться с Джеки.

Перед ним была трудная проблема, которую еще предстояло решить: как поступить с Лаблашем? Может быть, это было счастьем для Беннингфорда, что он вообще не был склонен действовать под влиянием минуты. И теперь он знал, как принято на этом диком западе поступать с шулерами: закон для каждого человека в таком случае заключался в кобуре его собственного револьвера. Но Беннингфорд понял тотчас, что нельзя было разделаться с Лаблашем посредством такого обычного способа, и револьверный выстрел только воспрепятствовал бы ему достигнуть своих целей. Джон Аллондэль не мог бы вернуть своих больших потерь, да и он сам не вернул бы таким путем своей потерянной собственности. Поэтому он мысленно похвалил себя за свою сдержанность и не поддался своему первому побуждению разоблачить игру ростовщика.

Однако случай этот все-таки был очень сложным, и Беннингфорд не знал в эту минуту, как разрешить эту проблему. Лаблаша надо заставить отдать то, чем он завладел посредством обмана, но как это сделать? Джон Аллондэль должен перестать играть с ним, но как этого достигнуть?.. Все это были вопросы, которые разрешить было очень трудно.

Беннингфорд чувствовал, что он не может дольше сохранять прежнюю маску равнодушия и беспечности, которую до сих пор носил. Он был взволнован до глубины души. Он почувствовал с внезапной силой, что у него есть долг, который он должен выполнить — долг перед той, которую он любил. Лаблаш последовательно грабил его самого до сих пор, пусть так! Но он окончательно разоряет Джона Аллондэля и губит его, пользуясь его несчастной страстью. Как положить этому конец?..

Он упорно задавал себе этот вопрос, но ответа не мог найти. На его тонком лице выражалось сильное замешательство, а обычно сонный равнодушный взгляд загорался гневом, когда он смотрел на залитую солнцем прерию. Не находя ответа, он даже подумал, что, пожалуй, было бы лучше, если бы он повиновался тогда своему непосредственному побуждению.

Он ехал шагом, продолжая размышлять на эту тему. Подъехав к веранде, он также не спеша слез с лошади и привязал ее к столбу. Когда он вошел в комнату через большое открытое окно, служившее и дверью, то увидал, что на столе приготовлен чай, а Джеки сидит перед печкой.

— Поздненько, Билль, поздненько! — встретила она его упреком. — Как видно, ваша лошадь не очень быстроногое животное, если судить по тому, как вы взбирались на холм!..

Лицо Беннингфорда сразу приняло прежнее добродушное выражение.

— Очень счастлив, что вы меня дождались, Джеки! Я ценю эту честь, — ответил он, стараясь сохранить прежний шутливый тон.

— Ничего подобного! — возразила Джеки. — Я поджидала не вас, а дядю. С почтой получено письмо из Калфорда. Даусон, торговец скотом западной железнодорожной компании,

хочет повидаться с ним. Дело в том, что правительство закупает скот большими количествами, и ему поручено закупить тридцать тысяч голов первоклассных быков… Ну, идите скорее, чай готов.

Беннингфорд сел за стол. Джеки налила ему чаю. Она была одета для верховой езды.

— Где же Даусон теперь? — спросил Беннингфорд.

— В Калфорде. Надеюсь, что он подождет дядю.

Лицо Беннингфорда вдруг прояснилось.

— Сегодня четверг, — сказал он. — Почтовый дилижанс отправляется назад в шесть часов. Пошлите тотчас же кого-нибудь в трактир, и ваш дядя сможет сегодня же вечером уехать в город.

Говоря это, Беннингфорд встретился взглядом с серьезными глазами девушки, смотревшей на него в упор, и в этом молчаливом обмене взглядов был особенно глубокий смысл. Вместо всякого ответа Джеки встала и позвонила. На зов явился старый слуга.

— Пошлите тотчас же кого-нибудь в поселок разыскать дядю, — распорядилась она. — Скажите ему, чтобы он тотчас же ехал сюда. Его ждет здесь очень важное письмо. — Билль, что произошло? — повернулась она к Беннингфорду, когда слуга вышел.

— Очень многое, — ответил он. — Мы не должны засиживаться за чаем, Джеки, и нам надо уйти обоим прежде, чем вернется ваш дядя. Может быть, он даже не захочет поехать в город сегодня ночью, но во всяком случае, я не хочу, чтобы он расспрашивал меня о чем-нибудь прежде, чем я не поговорю с вами. Он опять проиграл Лаблашу.

— А! — воскликнула она. — Я не хочу ничего есть, и, как только вы будете готовы, Билль, мы отправимся.

Беннингфорд быстро выпил чай и тотчас же поднялся. Джеки последовала его примеру.

В этой девушке чувствовалась какая-то внутренняя сила. В ней на замечалось никакой слабости, свойственной ее полу. Но она была не лишена чисто женственной прелести, и, пожалуй, именно такая смесь мужской самостоятельности и независимости с женственной мягкостью придавала ей особенное очарование. Беннингфорд знал, что на ее слова, на ее дружбу он мог положиться.

Лицо Джеки выражало твердую решимость, когда она надела рукавицы и села на лошадь. Никаких вопросов больше она не задавала своему спутнику, дожидаясь, что он и без этого последует за ней. Они оба достаточно хорошо знали и понимали друг друга.

Через несколько минут они уже медленно ехали по сосновой аллее, спускающейся от дома, но повернули не в сторону поселка, на большую дорогу, а дальше вниз, по направлению к обширной плоской равнине, от которой начиналось огромное Чертово болото. В конце аллеи они прямо свернули к юго-востоку, оставив позади себя городское поселение. Трава только что начала пробиваться в прерии, и почва была мягкая, а в свежем весеннем воздухе еще ощущался легкий зимний холодок, и лучи солнца не могли уничтожить его.

Джеки ехала впереди, и когда они выехали из зарослей кустарника, а дом и поселение остались позади, то она погнала лошадь быстрее. Они ехали молча. Далекое страшное болото с правой стороны выглядело совсем невинным в тени снеговых вершин. Ранчо оставалось позади, в углублении долины Фосс Ривера, слева расстилалась огромная прерия, поднимавшаяся постепенно вверх, к более возвышенному уровню окружающей местности.

Они проехали таким образом около мили, затем Джеки остановила лошадь около группы травянистого кустарника.