Ночные забавы
Шрифт:
— Ладно, приду, если смогу, — неуверенно ответил Ник.
— Давай поступим так, — сказала Сэси. — Я позвоню сейчас своему психоаналитику, ее зовут, между прочим, Люсиль, и дам ей номер твоего телефона, она тебе перезвонит. Ты все понял?
— Да, конечно, ведь у меня с головой пока еще все в порядке, — сердито пробурчал Ник и положил трубку.
И хотя Сэси и не была в этом уверена, она тотчас же связалась со своей старинной приятельницей и попросила ее об одолжении. Люсиль и раньше консультировала и лечила знакомых Сэси. Правда, не всем из них после этого становилось лучше, однако за ней закрепилась репутация
Естественно, Люсиль немедленно поехала консультировать сестру Забера. Сэси перезвонила ему и сообщила, что доктор уже в пути. Их разговор с Ником продолжался недолго, что-то с грохотом разбилось у него за спиной, и он, пробормотав извинения, положил трубку. Сэси все, разумеется, поняла правильно и не только не обиделась на него, но и ощутила доселе незнакомое ей внутри тепло. Ей было приятно, что она смогла хоть как-то помочь бедному Нику, причем от чистого сердца, без какого-либо корыстного умысла, из обыкновенного человеческого сострадания.
Этот поступок свидетельствовал о том, что любовь, или же истинно романтическое чувство, может самым причудливым образом изменить натуру человека и даже всю его жизнь. И пусть Сэси пока и не была морально готова к тому, чтобы облачиться в свадебный наряд — воздушное белое платье и шляпку с огромными полями и длинными лентами, пусть она еще не осмеливалась даже представить себя возлежащей в шикарном кружевном шелковом белье на широкой кровати, рядом с которой на изящном резном столике стоит великолепная ваза с благоухающими алыми розами, однако у нее уже возникло желание дождаться своего Ника. А это, несомненно, было само по себе весьма знаменательно.
Сэси вышла на террасу, села в свое любимое плетеное кресло, раскрыла лежавший на столе дневник и начала вдохновенно описывать свои новые ощущения и мысли, пронизанные божественным светом вселенского добра.
Ужин в доме Говардов протекал в атмосфере доброжелательности и умиротворенности. Фрэнки держался солидно, Серена, переполняемая восторгом, без умолку что-то щебетала, Баффи налегала на коктейли с шампанским, и Джордж Говард добродушно улыбался и многозначительно помалкивал. Правда, у Фрэнки поначалу возникли трудности с пользованием шестнадцатью серебряными столовыми приборами, лежавшими возле его тарелки. Но Серена подсказала ему, как и когда их употреблять, а также шепнула, что не следует злоупотреблять одним сортом вина, поскольку к каждому блюду подают разные алкогольные напитки, и их неосмотрительное поглощение чревато тяжелым похмельем.
— Пусть пьет сколько хочет, — заступилась за гостя Баффи. — Из-за моего стола еще никто не вставал трезвым!
Кофе и десерт были поданы в оранжерею с видом на бассейн, а венцом пиршества стал огромный торт-безе с мороженым под названием «Печеная Аляска».
На протяжении всего застолья никто не обронил ни одного неосторожного слова.
Говарды славились своим радушием и гостеприимством.
— Ты вел себя безукоризненно, — нежно лепетала потом Серена, лежа вместе
— Приятно это слышать, — пробасил Фрэнки и, улыбнувшись, добавил: — Мне всегда были симпатичны твои родители.
— А ты меня познакомишь со своими родственниками?
Фрэнки насупился, помолчал и пробурчал:
— Конечно, если ты этого хочешь.
— У тебя такой голос, словно бы тебя это не радует, — сказала Серена.
— Нет, это тебе показалось. Можем проведать мою маму хоть на этой неделе, у нее как раз будет день рождения.
— Правда? С удовольствием! — воскликнула Серена и крепче прижалась к нему. — И сколько же ей исполнится лет?
— Я точно не знаю, — помолчав, ответил Фрэнки.
— А какой ее любимый цвет?
— Любимый цвет? — переспросил Фрэнки так, словно бы она спросила у него, какую лучше выбрать траекторию для полета на Марс.
— Ладно, милый, не напрягайся, — сказала Серена и поцеловала его в щеку. — Я сама выберу для нее подарок.
Фрэнки разнервничался вовсе не потому, что Серена собиралась купить его матери подарок по своему вкусу. Его серьезно беспокоило, как бы кто-то из его хамоватых родственников не позволил себе грубость или сальное словцо в адрес его возлюбленной. Он решил всех их строго предупредить, что им придется худо, если они обидят Серену.
— Спасибо за приглашение, — прошептала она, обнимая его одной рукой.
Он, разумеется, не стал напоминать ей, что она сама напросилась, а вежливо ответил:
— Тебе все будут рады!
Билли заехал на автомобиле за Лили ровно в шесть с огромным букетом цветов.
— Какая прелесть! Обожаю белые ирисы! — обрадованно воскликнула она, наклонилась и понюхала их. — Они такие нежные!
— Так вот, значит, как они еще называются! — сказал Билли. — А Бонни из цветочного магазина сказала, что этого озерного касатика полным-полно в наших краях, и даже удивилась, что я такие цветы покупаю. Дескать, их можно ежедневно нюхать, и совершенно бесплатно. Она выбрала для меня лучшие.
— Передай ей от меня привет! — сказала Лили. — Я с удовольствием покажу ей свой цветник, пусть она мне позвонит.
— Непременно передам. — Он помолчал и добавил, окинув ее с ног до головы плотоядным взглядом: — А ты сегодня чудесно выглядишь! Тебе к лицу этот желтый сарафан.
Лили смущенно потупилась.
— Наверное, ты выступала в этом наряде в своей телепередаче, — предположил Билли. — Все чикагские мужчины наверняка были от него в восторге. — Он посмотрел на часы и озабоченно добавил: — Пожалуй, нам нужно поторопиться. Я не хочу есть остывший ужин.
— А кто его для нас приготовил? — спросила Лили, наполняя водой хрустальную вазу.
— Грейси. Я попросил ее приготовить что-нибудь особенное по случаю нашего юбилея.
— Какого еще юбилея? — Лили удивленно вскинула брови.
— Мы ведь уже не первый день знакомы, пора нам и отпраздновать наши многодневные близкие отношения, — с лукавой улыбкой ответил Билли. — С коллекционным вином «Королева Марго».
— Надеюсь, ты не проболтался об этом Грейси? — обеспокоенно спросила Лили.